— Ага, капитан Арчер. Это всего лишь я, а никакой не разбойник.
— Вы его знаете? — удивился Алфред.
Оуэн грохнул чашкой о стол.
— И где архиепископ отыскал вас, ребята? Вы что, хватаете каждого, кто подходит к воротам?
— Слишком рано для визитов честных путников, — заскулил Колин, отчего Оуэн пришел в еще большую ярость.
— Слишком рано, говоришь? — сердито повторил он. — А что, разве есть какой-то приказ, запрещающий подходить к дому в определенные часы?
Колин дернул плечом.
— Я скакал во весь опор, капитан, — пояснил Джон.
Действительно, вид у него был неважный: мокрая одежда, заляпанная грязью, красный нос, налитые кровью глаза.
— Надеюсь, ты не ехал ночью?
— Не-а, я не настолько хорошо знаю местность. На ночь я устроился в пустой лачуге.
— Разве миссис Уилтон не дала тебе пару монет на гостиницу?
— Ну да, капитан, дала, конечно, но я люблю держаться подальше от странников.
Оуэн плохо знал этого конюха, но ему было известно, что Джон не любит вдаваться в объяснения, поэтому Арчер принял этот странный ответ без дальнейших вопросов.
— Молодец. Когда передашь, зачем приехал, эти двое громил отведут тебя на кухню и ты будешь хорошо вознагражден.
Джон отдал Оуэну седельный мешок и письмо.
— Мешок принадлежал мастеру Ридли, да покоится он с миром. Миссис Уилтон сказала, чтобы вы сначала прочли письмо.
— Она здорова?
— Ну да, капитан. И в лавке все хорошо. Это дело не имеет отношения к аптеке.
— Хорошо. Я посмотрю, что ты привез. А теперь ступай с ними на кухню. — Оуэн, довольный тем, что охранники вежливо пригласили Джона следовать за ними, тут же взялся за письмо.
То, что он прочитал, ему не понравилось. Мышьяк в лекарстве. Он вспомнил, как туманно Сесилия Ридли ответила на вопрос, какое снадобье принимал ее муж. Нет, Оуэну все это определенно не нравилось. Неужели он до сих пор ошибался насчет Сесилии? Или среди домочадцев кто-то еще ненавидел хозяина?
Святые небеса, как он мог взяться за это дело? «Миссис Ридли, почему вы травили своего мужа?» Здесь бы действовать Йоханнесу, вот кто был бы на месте.
Оуэн продолжал читать письмо, из которого узнал, что Джаспер исчез, оставив на стройке лишь плащ. Будь проклят этот Торсби. Оуэн ведь предупреждал его, что мальчику грозит опасность.
— Что не так? — спросила Сесилия.
Оуэн даже вздрогнул от неожиданности. Он не слышал ни как она спустилась в зал, ни как подошла к нему. На голове у нее был повязан платок, стягивающий волосы, рукава поддернуты до локтей.
— Как ваша дочь сегодня? — осведомился Оуэн.
— Поспокойнее. Она выпила чуть-чуть вина пополам с водой, и я спустилась узнать, что может приготовить для нее Ангарад, наша кухарка. — Сесилия присела рядом с Оуэном. — Я слышала голоса.
Оуэн кивнул.
— Приехал посыльный из Йорка, привез остальные вещи вашего мужа — скорее всего, тот самый мешок, который, как вы говорили, пропал. Мы взглянем на него позже, сначала займемся Анной.
— Остальные вещи? — нервно переспросила вдова.
— Не о чем беспокоиться, — солгал Оуэн.
— Посыльный прошел на кухню?
— Да. Быть может, мне пойти туда и переговорить с кухаркой насчет бульона для Анны, а вы тем временем выпьете горячего вина?
Сесилия с беспокойством бросила взгляд на заднюю дверь, затем, вздохнув, согласилась:
— Да, мне не помешает глоток чего-нибудь теплого.
Оуэн ушел, унося с собой письмо, но оставил мешок. Когда он вернулся немного погодя вместе со служанкой Сарой, которая несла миску с бульоном, то увидел, что щеки Сесилии пылают. И мешок лежал не так, как он его оставил. Значит, вдова его осматривала. Это не обязательно означало, что она боялась найти там обличающую улику, но и не исключало такой возможности. Оуэну не нравились сложности, которые начались у него с этим семейством.
Утром Джасперу стало намного лучше. Он понял все, что сказала ему Люси, и даже выпил немного бульона. Люси и Тилди постелили ему в крошечной каморке для прислуги, за кухней, где спала Тилди. Там проходила труба от кухонного очага, так что мальчик мог греться и в то же время не попадаться на глаза посетителям. Мелисенди покружила по разложенному тюфяку, понюхала, подумала, а потом вскочила на грудь мальчику и уставилась ему в лицо. Когда Джаспер протянул руку и нежно погладил ее между ушей, ей это понравилось, она повернулась вокруг себя три раза и, устроившись на животе мальчика, замурлыкала. Джаспер погрузился в здоровый сон.
Люси и Тилди как раз собрались перекусить хлебом с сыром, когда звякнул дверной колокольчик.
— Боже милостивый, что еще? — пробормотала Люси, подходя к двери.
За порогом стоял моложавый человек в цветастом костюме городского музыканта.
— Амброз Коутс, — произнес он с поклоном. — А вы миссис Уилтон?
— Да. — Люси отступила в сторону, давая ему пройти, и заметила у него в руках сверток.
Она зажгла лампу, висевшую у прилавка, и внимательно рассмотрела посетителя. Большие зеленые глаза на худом, даже костлявом лице. Пришедший не выглядел нездоровым, зато явно был встревожен или испуган.
— Чем могу помочь, мастер Коутс? Сейчас довольно ранний час…
— Простите, но я не мог больше ждать. Один мой друг посоветовал прийти с моей бедой к вам.
Амброз Коутс робко улыбнулся и стянул с головы фетровую шапку. На глаза ему тут же упали темно- русые локоны, и он отбросил их назад рукой в перчатке.
— Какая же у вас беда?
Амброз положил сверток на прилавок.
— Вот она… Прошу прощения, что принес в вашу лавку такую мерзость, но другого выхода я не нашел. Насколько я знаю, капитан Арчер помогает архиепископу в поисках убийц обоих торговцев. Я… наверное, мне лучше сразу…
Он развернул тряпицу.
Люси перекрестилась, прошептав молитву.
— Рука Гилберта Ридли?
— Боюсь, что так, миссис Уилтон. Она лежала у моего крыльца вчера вечером. Я подумал, что ее могла отрыть где-то соседская свинья, а потом бросить.
— Она так и лежала, не завернутая?
— Да.
Люси заметила, что, отвечая на этот вопрос, он слегка изменился в лице. Амброз Коутс лгал. Зачем?
— Почему вы не отнесли ее городскому судебному приставу?
Амброз уставился на свои ботинки.
— Я… я бы хотел, чтобы об этом никто не знал. Я работаю на город. Приходится думать о своей репутации. Скандалы мне ни к чему. — Он удрученно пожал плечами.
— Почему вы предположили, что это рука Гилберта Ридли? Между прочим, держать свиней в черте города запрещено из-за их привычки раскапывать могилы. Это может быть чья угодно рука, которую животное отгрызло от трупа.
Амброз поморщился.
— Взгляните на запястье. Ее отрубили мечом, разве не ясно? — Он переминался с ноги на ногу и
