Бесс не могла дождаться, когда они все усядутся и приступят к ужину. Пока Том разливал гасконское вино, Бесс оглядела присутствующих, завладев всеобщим вниманием.
— Вы ни за что не поверите. Я узнала, кем была Кейт Купер до замужества. Ее мать — Фелис д'Олдборо.
Новость была воспринята с недоумением. Потом Оуэна осенило.
— Д'Олдборо. Из Олдборо?
Бесс заулыбалась.
— Фелис приехала сюда лет пять тому назад и поселилась у сестры, вышивальщицы. Фелис тоже вышивальщица, но много лет не работала, после того как вышла замуж за купца из Олдборо. А затем с ним что-то случилось — что именно, никто не знает, — и Фелис приехала в Йорк в поисках работы, надеясь на помощь сестры. Ее часто навещает дочь, та самая Кейт Купер. — Бесс вздохнула, довольная собой, и подняла бокал. — Ну так что, выпьем за младенца, рожденного в Вифлееме?
Все подняли бокалы и выпили за младенца Христа.
Когда все снова уселись, Оуэн спросил:
— Ты разговаривала с Фелис?
— Ты спятил? Если Кейт Купер повинна хотя бы в одном из всех преступлений, то мать сразу предупредит, что мы интересовались ею. Я лично выведала обо всем постепенно, расспрашивая то одного, то другого. Считайте это моим рождественским подарком.
— А живет эта женщина на территории собора?
— Вот именно. И сейчас занята вышивкой для нескольких приделов монастыря.
Люси, до этого времени не отрывавшая взгляда от своего бокала, подняла глаза и тихо произнесла:
— Мы с благодарностью принимаем твой дар, Бесс, но это слишком печальная тема для праздника — личность женщины, убившей Джона и так сильно ранившей Джаспера, что он не может быть с нами сегодня вечером.
Праздничное настроение к собравшимся за столом вернулось не сразу.
К тому времени, когда Мартин появился в доме Амброза, печаль музыканта успели развеять две кружки эля. Взглянув на друга, Амброз припомнил, что все его несчастья происходят из-за какого-то поступка Мартина. Во всем виноват Мартин.
— Ублюдок. — Он выплеснул остатки эля Мартину в лицо. — Сначала рука, а теперь и вот это. По крайней мере, я заслуживаю знать, что за гнусность ты сотворил, раз навлек такое на мой дом.
Мартин утер лицо.
— Что случилось, Амброз?
Музыкант поднял корзинку. Мартин уставился на нее.
— Горелый хлеб? Столько гнева из-за горелой горбушки?
— Нет, это не горелая горбушка. Это скрипка, которую подарил мне Мерлин Скрипач.
— Как… Амброз, скрипка ни за что не влезет в такую корзинку.
— Видимо, твой враг более изобретателен, чем ты. Ему хватило ума разбить ее в щепки, прежде чем сунуть сюда и поджечь.
Мартин присел рядом с Амброзом и обнял его. Тот попытался вырваться, но Мартин держал крепко.
— Ради всего святого, Амброз, расскажи, что случилось.
Музыкант сдался и безвольно обвис на руках Мартина.
— Когда я вернулся домой, входная дверь была нараспашку, а вот это висело на моем чердаке. Одни головешки. Это сделали, пока меня не было. Кто-то за нами наблюдает, Мартин. А враги есть только у тебя. — Он выпрямился, взял руку Мартина, перевернул ее ладонью вверх и высыпал в нее костяные колки. — Вот все, что осталось от моего любимого инструмента.
Мартин уставился на белые колки у себя на ладони.
— Мне очень жаль. Хотя тебе от этого, конечно, не легче.
— Я хочу знать, что ты сделал, Мартин. Я имею на это право.
— Я держал тебя в неведении для твоей же безопасности, поверь.
— Это не сработало.
Мартин крепко зажал в руке колки.
— Пора нам объединиться с капитаном Арчером. Мы должны найти убийцу, прежде чем еще что- нибудь случится.
Люси выставляла на стол пудинг, когда заметила, что Тилди прислонилась к стене и закрыла глаза.
— Бедная девочка. Она не привыкла пить столько вина.
Люси и Бесс подняли Тилди и уложили спать.
Обе пары отдыхали у огня, когда зазвенел колокольчик аптеки. Том, привыкнув бегать в таверне на каждый звонок, начал было подниматься.
— Не обращай внимания, — сказал Оуэн. — Не можем же мы отпускать лекарства в такой поздний час, да еще в сочельник.
Колокольчик продолжал настойчиво звенеть. Оуэн выругался. Затем заскрипела садовая калитка. Оуэн оказался у кухонной двери раньше, чем непрошеный гость успел поднять руку и постучать.
Оуэн рванул на себя дверь и рявкнул: «Кто тут?» — нарочито грозно, в надежде, что посетитель испугается и убежит, оставив их в покое.
Через порог шагнули Мартин Уэрдир и Амброз Коутс.
— Просим простить за такое вторжение, — произнес Мартин, — но дело зашло чересчур далеко. Нам надо поговорить.
Амброз протянул плетеную корзинку, накрытую яркой салфеткой.
— Это наш подарок.
Оуэн отошел в сторону, пропуская их в дом. Амброз вручил корзинку Люси. Она смотрела на гостей с хмурым недоумением.
— Кажется, убийца сделал следующий шаг, — произнес Мартин.
— Господи, что случилось?
— Для вас это может показаться пустяком, — ответил Амброз и рассказал им о скрипке. — Вы просто не знаете… как привязываешься к инструменту. Его утрата все равно что смерть.
Люси пригласила гостей за стол.
— Это не пустяки. Кто-то вломился в ваш дом, уничтожил дорогую для вас вещь, к тому же, наверное, ценную.
Том, заинтересовавшийся содержимым корзинки, извлек оттуда бутылку и протянул Оуэну.
— Гасконское вино, еще выдержаннее того, которое мы сегодня пили. Взгляни, какая странная бутылка. Таких уже давно не делают. — Том просиял. — Три бутылки. И две бутылки бренди.
— Я думаю, настала пора пить бренди, — заметил Мартин.
Когда Том наполнил бокалы, Оуэн обратился к Мартину:
— Расскажите нам, что знаете.
Мартин сделал глоток бренди.
— Все, что я вам до сих пор рассказывал, — правда. Поверьте. Что касается остального… Я надеялся, что не возникнет необходимости раскрывать все карты.
— Мы ваши союзники, — заверила юношу Люси.
Мартин отсалютовал ей бокалом.
— Надеюсь, ими и останетесь после того, как я закончу рассказ. — Он сделал еще глоток. — Когда я узнал, что убийца Уилла отсек ему руку, то сразу подумал об одной старой неприятной истории, которая наконец меня настигла, и решил, что Уилла убили по ошибке. Видите ли, я уже давно опасался, что Джон Голдбеттер рассказал королю об источнике сведений, которые я для него добыл, чтобы примирить его с Эдуардом.
