тут до меня донеслись какие-то сдавленные рыдания.
Подняв понурую голову, я увидела банкира и Нинон. Они стояли перед машиной и смотрели куда-то вниз, на потрескавшийся асфальт. Я медленно подошла к ним и застыла как вкопанная: на дороге лежала женщина в светлом брючном костюме. Яркий свет фар освещал ее запрокинутое лицо с вытаращенными, вылезающими из орбит глазами…
Меня опять хватило только на то, чтобы отвернуться, и на этот раз основной «удар» пришелся на переднее колесо «Тойоты».
Нос банкира Остроглазова распух от слез, Нинон была бледная, как стенка, а я четыре раза отпрашивалась в туалет районного отделения милиции. Под конец меня рвало исключительно желчью, и в горле так пекло от горечи, что я с трудом ворочала языком. Причем от моего внимания не ускользнуло, что это обстоятельство весьма нервирует молодого сыскаря, поочередно расспрашивавшего нас об обстоятельствах обнаружения «трупа гражданки Остроглазовой». Да, именно так, ни — больше ни меньше, — трупа.
Меня, кстати, молодой опер оставил «на десерт», не знаю почему, может, потому, что я слишком часто бегала в сортир?
— Итак, при каких обстоятельствах вы обнаружили труп гражданки Остроглазовой? — спросил он, обстреливая меня профессионально подозрительными глазами и выпуская изо рта дым дешевой сигареты, от которого меня снова повело.
— Я… я… — Я отвернулась и глотнула свежего воздуха, проникавшего внутрь сумрачного кабинета сквозь открытую форточку. — Я его, собственно, и не обнаруживала, в смысле труп… Его обнаружили муж этой… мертвой женщины и Ни… моя подруга Нина Звонарева, то есть Поварова, — я совсем смешалась.
Опер встрепенулся:
— Вы хотите сказать, что вас не было на месте обнаружения трупа?
— Нет, почему же, — поторопилась я рассеять его сомнения, — я там была, только… Только я не сразу увидела… труп… Сначала его увидели Остроглазов и Нина…
— Гм-гм, а вы где же были?
— Я… я ведь сидела на заднем сиденье… А… а потом, видите ли, мне стало плохо, то есть меня укачало… Короче, когда я подошла, они, Нина и муж… трупа (муж трупа — это ж надо до такого договориться!), стояли перед машиной и смотрели на асфальт, ну, где она лежала… Муж плакал… — Я замолчала, уставившись на затоптанный линолеум милицейского кабинета.
— Понятно, — буркнул опер и что-то черкнул в блокноте, — а перед этим что было?
— Перед этим? — Я сглотнула подкативший к горлу комок. — Вы имеете в виду, что было возле железнодорожной платформы?
Сыскарь снова пыхнул своей сигареткой и заявил суровым тоном:
— Я имею в виду все, с самого начала.
— Сначала? — Я тихо затосковала, но делать было нечего. — Сначала я приехала… сегодня утром, то есть уже вчера утром, в Дроздовку, Нина встретила меня…
— Этого не надо, — перебил меня опер и, поморщившись, раздавил сигарету о стенку банки из-под майонеза, набитой окурками чуть не доверху. (Ох, лучше бы я на нее не смотрела, так меня снова замутило.) — Давайте знаете с какого места, м-м-м, с криков. Крики вы слышали или нет?
— Ну да, слышала, — выдавила я из себя через силу. — Я слышала, как кто-то кричал: «Старый козел!» От крика я проснулась, позвала Нину… Нина сказала, что это, наверное, соседи ссорятся. А потом уже сам этот сосед, Остроглазов, постучался к нам и стал спрашивать жену… Хотя нет, постойте… — Я попыталась сосредоточиться. — Не так все было, вернее, не совсем так. Сначала, после криков, мы с Нинон спустились вниз, выпили немного минеральной воды и… Ну конечно, мы посмотрели в окно и увидели, что женщина эта, еще живая, уходит от своей дачи куда-то в сторону железнодорожной платформы.
Сыщик нервно забарабанил по столу шариковой ручкой:
— А муж когда появился?
Я пожала плечами:
— Да откуда ж я знаю, я ведь время не засекала. Может, минут пять прошло, может, побольше. Помню только, что когда он стал уговаривать Нину, чтобы она с ним поехала, то сказал… Ну да, он сказал, сейчас, мол, половина третьего, а первая электричка будет только в пять двадцать утра.
— И что было потом?
— Потом мы быстро оделись, сели в машину и поехали. Приехали к платформе, там расспросили парня, который торгует в круглосуточной палатке, тот сказал, что никого не видел… — Я закусила губу, потому что мое повествование неумолимо приближалось к самым неприятным для меня воспоминаниям. — Потом мы поехали по асфальтированной дороге, вдруг остановились… и все.
Опер опять закурил, щелкнув зажигалкой:
— И что же, вы никого не видели дорогой?
Тут только в моей голове соединились контакты, я все вспомнила и сразу испугалась:
— Ой, точно, нам попался по дороге этот, ну, шабашник, который тут дачу строит.
Сыщик сразу насторожился:
— Припомните, когда и в каком именно месте вы его встретили?
Собственно, провалы в моей памяти уже были благополучно ликвидированы, но на всякий случай я сделала глубокомысленный вид и выдала после некоторой паузы:
— Это было, когда еще мы ехали к платформе… А место… Ну, там, где грунтовая дорога пересекается с асфальтовой.
Опер ничего не сказал, только грузно откинулся на спинку стула, жалобно скрипнувшего под ним. В этот же момент дверь распахнулась, и в комнате возник тщедушный человечек с пегим, схваченным резинкой хвостиком на затылке.
— Ну что там? — спросил его сыщик. «Хвостатый» развел руками:
— Пока ничего, на вид в машине все чисто, в салоне порядок, а вот снаружи… Колеса в какой-то дряни…
Я покраснела и втянула голову в плечи. Сыщик перехватил мой робкий взгляд и буркнул:
— Ладно, разберемся.
Глава 5
Дверь скрипнула, и я открыла глаза. В комнату вошла Нинон и присела на край софы.
— Ну, как самочувствие? — поинтересовалась она, откидывая со вспотевшего лба прядку волос цвета «созревшая рожь».
— Лучше не спрашивай, — простонала я, приподнимая голову с подушки.
— Надо же, как тебя, — подивилась Нинон, — ну ладно, это дело поправимое, сейчас мы тебя вылечим. — С этими словами она скрылась за дверью, очень скоро явившись снова, уже с бутылкой пива, запотевшей, из холодильника.
— Ни за что! — замотала я головой.
— Ну и напрасно, — тоном знатока заметила Нинон, — всего лишь пара глотков, и тебе полегчает. — И она звонко набулькала пива в высокий стакан из темного стекла.
— Рекомендации лучших собаководов? — тускло сострила я, принимая стакан из рук Нинон и осторожно отхлебывая пиво, предварительно зажав нос пальцами. Печальный опыт мне подсказывал, что подобная предосторожность не повредит.
Поразительное дело, но мне и правда стало полегче. Я даже решилась придать своему бренному телу сидячее положение и поджать под себя ноги. А Нинон подошла к окну и, взглянув вниз, пробормотала:
— У Остроглазова ворота нараспашку, надо бы пойти закрыть…
— А чего он сам не закроет? — тупо спросила я.
