— Читаю сообщения. Я здорово запустил дела.
На мгновение она удивилась. Ей никогда в голову не приходила мысль, что Дакс должен выполнять какую-то работу, во всяком случае такую рутинную и скучную. Но она тут же почувствовала себя недалекой девочкой. Уж пора бы ей знать его получше.
— Я не подумала, — извиняющимся голосом сказала она, — должно быть, я помешала. Он потянулся за сигаретой.
— Не имеет значения. Я все равно собирался передохнуть. Она взглянула на него.
— Ты обязательно должен вернуться в Европу? Он улыбнулся.
— Я еду туда, куда посылает меня мой президент. В этом вся моя жизнь.
— Но там же война, там опасно.
— Моя страна — нейтральное государство. Я — нейтрал.
— Как долго ты им будешь? Рано или поздно в войну вступят Соединенные Штаты, за ними — Южная Америка, и твоя родина в том числе.
— Если случится, как ты говоришь, я вернусь сюда.
— Ты хочешь сказать, если фашисты позволят тебе сделать это, — сказала Каролина мрачно.
— На такие случаи есть специальные международные законы.
— Не нужно говорить со мной, как с маленьким ребенком! Я хорошо знаю, какого мнения нацисты о международном праве.
— Но это моя работа. У меня нет выбора.
— Можно подать в отставку. Он расхохотался.
— Ну, и что я буду тогда делать?
— Отец будет только рад предложить тебе работу в банке.
— Нет уж, спасибо. Не думаю, что из меня выйдет банкир. Я человек другого склада.
— Но что-то еще ты умеешь делать?
— Безусловно. — Дакс улыбнулся. — Но профессиональные игроки в поло не так уж много зарабатывают.
— Опять ты сбиваешься на нравоучения! — Она начала раздражаться. — Я все-таки уже не ребенок.
— Знаю.
Она почувствовала, что краснеет под его взглядом. Глаза ее были устремлены вниз.
— Я не очень хорошая жена, так?
— Тебе пришлось слишком много пережить. Для того, чтобы прийти в норму, нужно время.
Каролина по-прежнему избегала его взгляда.
— Я очень хочу стать для тебя настоящей женой. Я так благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.
Он отложил сигарету, встал.
— Не нужно никаких благодарностей. Я женился на тебе, потому что хотел этого.
— Но ты же даже не был в меня влюблен. — Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. — У тебя ведь была та девушка, Жизель.
— Я — мужчина, — сказал он просто. — У меня всегда было много девушек.
— Она была не просто одной из них, — настаивала Каролина. — Ты любил ее. Даже мне это было ясно.
— Ну и что, если так? Женился-то я на тебе.
— Почему ты на мне женился? Потому что иначе было невозможно вырвать меня из рук нацистов? Он не ответил.
— Может, тебе нужен развод?
Он посмотрел на нее, покачал головой.
— Нет. А тебе?
— Нет. Позволь мне закурить.
Он молча протянул ей раскрытый портсигар, поднес огонь.
— Я очень хотела выйти за тебя, — сказала она. — Я знала об этом еще до войны. Но...
— Но что?
— Тюрьма. — Глаза ее наполнились слезами, она пыталась удержать их. — Ты не представляешь, что я там испытала. Я стала нечистой, вот что они со мной сделали. Я и сейчас еще сомневаюсь, что смогу до конца очиститься.
Слезы потекли по ее щекам, теперь уже не было нужды сдерживаться. Он обнял ее и привлек к себе.
— Успокойся, — мягко сказал он, — и прекрати винить себя. Я знаю, что человека может заставить сделать страх. Когда я был еще мальчишкой, мне пришлось послать пулю в сердце своего деда, чтобы не быть убитым самому.
Каролина взглянула в лицо Дакса. Она увидела на нем морщинки, которых не замечала раньше. Следы боли и печали. Внезапно волна жалости нахлынула на нее. Схватив его руку, она прижала ее к губам.
— Прости меня, — прошептала она. — Я была такой дурочкой, думая только о себе.
Глаза его были полны доброты и нежности.
— Ну давай, тебе пора в постель. Она остановила его руку.
— Я хочу остаться с тобой.
Во взгляде его она прочла непонимание.
— Я не могу удержать тебя при себе, но наступило время, когда мне нужно из девушки, на которой ты женился, превратиться в твою жену.
И она попыталась. Она приложила к этому все свои силы, Однако в тот момент, когда он вошел в нее, она ощутила только панический страх. Она вновь почувствовала себя как в тюрьме, перед глазами стояли обычные орудия ее пытки: чудовищных размеров мужские половые члены.
Она закричала и в припадке исступленного ужаса сбросила его с себя. Зарылась лицом в подушку; тело ее сотрясали рыдания. Потом она погрузилась в тяжкий сон.
Когда утром Каролина проснулась, Дакс уже уехал.
6
Эта фраза запала Каролине в голову. «Я — мужчина. У меня всегда было много девушек». Война и годы после нее изменили очень многое. Но не это. Ей постоянно доводилось слышать какие-то истории, они приходили к ней разными путями, из разных мест. Всюду, где он был, рядом с ним были девушки.
Однажды, уже ближе к концу войны, когда пресса смаковала подробности одного особенно громкого скандала, к ней в комнату вошел отец, со злостью размахивая газетой.
— Ну, и что ты собираешься делать?
Каролина взяла у него бульварную «Нью-Йорк» и прочитала заголовок на первой странице:
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПЛЕЙБОЙ-ДИПЛОМАТ ВЫСТУПАЕТ ОТВЕТЧИКОМ ПО ДЕЛУ О РАЗВОДЕ.
Оказывается, в Риме, где Дакс проживал под прикрытием дипломатической неприкосновенности, ему было предъявлено обвинение в интимной связи с женой какого-то итальянского графа.
Каролина вернула газету отцу.
— Даксу должно это польстить, — сухо обронила она. — Во всяком случае, они назвали его «дипломатом».
Барон уставился на дочь.
— Это все, что ты можешь сказать?
— А что бы ты хотел от меня услышать?
— Он делает дураков из всех нас — из тебя, меня, из нашей семьи. Весь мир над нами смеется.
— Он — мужчина. А когда мужчина находится вне дома, глупо рассчитывать на то, что он не свяжется с женщинами.
— Он не мужчина, — в гневе ответил отец, — он — животное!
— Папа, почему расстраиваешься ты, а не я? Ведь он мой муж.
— Тебе нужна эта одиозная слава?
— Нисколько, но не могу же я командовать газетами. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
