что?
— В полдень?
— А что в этом такого?
— Ты был с женщиной, — пыталась она уличить его, — с этой немкой.
— Не смеши меня.
— Я заметила, каким глазами она смотрела на тебя во время обеда.
Он со злостью выключил воду. Не стоило и пробовать объяснить Ампаро, что на самом деле Марлен была с Джереми Хэдли.
— Перестань вести себя, как ревнивая крестьянка. Для того, чтобы освежиться под душем в середине дня, у человека могут быть и другие причины. Это Америка, воды здесь хватает.
Он протянул руку за полотенцем, снял его с крючка, завязал узлом на бедрах и вышел из-под душа.
Ампаро стояла в дверях, не сводя с него глаз. Дакс молча взял другое полотенце, начал растираться. В зеркало он мог видеть, как раздражение постепенно уходит из ее глаз.
— Интервью прошло нормально?
— Надеюсь, да, но лучше бы ты был рядом. Я очень волнуюсь, оставаясь с репортерами один на один. С ними я чувствую себя такой... неполноценной.
— Все газетчики таковы. Я думаю, что это просто игра. Просто они хотят убедить тебя в том, что знают гораздо больше, чем ты.
— Чем ты был занят?
— У меня была встреча с одним конгрессменом. Я говорил тебе о ней.
— Закончилась хорошо?
— Закончилась хорошо.
— Я хочу выпить, — сказала Ампаро после паузы. Взгляды их встретились в зеркале.
— Скажи Котяре, он приготовит тебе, что захочешь.
— Что мы такое пили перед обедом? Тот коктейль? Он мне понравился.
— Сухой мартини.
— Хорошая вещь. Эти гринго знают толк в напитках, а не глушат чистый ром.
— Не увлекайся ими, эта штука очень коварная. Вкусные, да, но затуманивают мозг и развязывают язык.
— Я выпила три коктейля за обедом, и ничего. Просто почувствовала себя лучше.
Ампаро отвернулась и прошла в комнату. Дакс отбросил полотенце, накинул на себя халат и, пересекши спальню, вошел в гостиную своего номера-люкс. Ампаро стояла у окна со стаканом в руке и смотрела вниз, на респектабельную Парк-авеню.
— Как их много, — сказала она Даксу. Он кивнул.
— Только в одном Нью-Йорке население в три раза больше, чем во всей Кортегуа.
— Они живут и работают бок о бок друг с другом. И никакой войны, никаких бандитов в горах.
— У них тоже свои проблемы, правда, не такие, как у нас. Здесь преступность носит характер скорее социальный, чем политический.
Ампаро повернулась к окну спиной.
— И у всех автомобили, включая бедняков. — Она допила коктейль. — Это даже не Мексика, которую я считала такой богатой. Нет, Америка — вот действительно преуспевающая страна. Теперь я начинаю понимать, что имеет в виду мой отец, когда говорит, что нам нужно пройти очень долгий путь.
Дакс молчал.
— Можно мне налить еще?
— Я всего лишь твой эскорт, а вовсе не опекун. Он подождал, пока Котяра поднесет ей новый бокал, а затем сказал:
— Не пей слишком много, вечером у нас ответный ужин. Будет не очень красиво, если ты вдруг уснешь в самом разгаре.
— Не усну, — опять с раздражением ответила Ампаро. Лицо ее раскраснелось.
— Я собираюсь немного поспать. Так сказать, небольшая сиеста. Советую тебе сделать то же самое. Ужин продлится долго.
— Мне не хочется спать.
— Как тебе будет угодно. Ваше высочество извинит меня?
— К чему такое ехидство, — бросила она, следуя за ним в спальню.
Дакс сел на край постели.
— Это не ехидство. Я просто устал.
Ампаро смотрела, как он ложится и вытягивается на кровати в полный рост. Сделав глоток и глядя уже в сторону, она сказала:
— А все-таки ты сегодня был с этой немкой. Дакс улыбнулся.
— Ну что, видишь? Я же предупреждал тебя о коктейлях. Твой язычок уже начинает нести чушь.
— Никакой чуши! — Она стояла у постели и смотрела на него сверху вниз. Румянец на лице разгорался все сильнее. — Я все знаю о тебе. Если бы ты уже не пообщался с нею, ты бы не позволил мне стоять так возле тебя.
Он закинул руки за голову.
— И что же ты обо мне знаешь?
— Ты забываешь о том, что я просматриваю всю иностранную прессу. А здесь газеты не то, что в Кортегуа, где запрещается печатать порочащие тебя факты. У тебя было столько женщин...
— Ну и...
Неожиданно Ампаро почувствовала, что к глазам подступают слезы, это разозлило ее еще больше.
— А я не женщина? Или у меня что-нибудь не в порядке?
Дакс расхохотался.
— Ты — настоящая женщина, и с тобой все нормально. Но...
— Но что?
— Твой отец доверил тебя моим заботам. Это вопрос чести. Каково, по твоему мнению, ему будет узнать, что я не оправдал его доверия?
— Ты не шутишь? Ты говоришь это серьезно?
— Да.
На нее вдруг напал неудержимый хохот.
— Отец прав! Ты — лучший дипломат в стране!
— Что ты хочешь этим сказать? Она посмотрела на Дакса.
— Ты и сам отлично знаешь, что я хочу сказать. Для чего, как ты думаешь, отцу нужно было посылать нас сюда вместе, как не для того, чтобы мы сошлись поближе, покороче?
Дакс ничего не ответил. Подобная мысль не приходила ему в голову. А ведь действительно, дьявольский мозг старого бандита мог додуматься и до этого. Действовать напрямик всегда казалось ему примитивным.
— Между нами все давно кончено, и он знает об этом. Она уставилась на него.
— Так вот в чем причина? Ты так и не простил мне того, что тогда случилось.
— Мне нечего было прощать.
— Я вовсе не хотела обманывать тебя — на этом настоял отец. Я собиралась все тебе рассказать.
— Это неважно.
— Это важно. Теперь. Раньше это и правда ничего не значило. — Одним глотком она допила содержимое бокала. — Я думала всегда только о тебе. Но тогда я была слишком молода, а ты вечно где-то пропадал. И я влюбилась в человека, который чем-то напоминал тебя, а мой отец подстроил так, чтобы его убили. После того, как ты уехал, у меня не было никого. Никого. Когда я узнала о твоей женитьбе, я проплакала всю ночь.
— Тебе нет никакой нужды рассказывать мне все это.
— Я должна рассказать, — хриплым голосом ответила Ампаро. — Сколько времени ты еще будешь карать меня? Как долго мне еще мучаться мыслью о том, что ты никак не простишь мне этот обман?
Дакс хранил молчание.
