деятельность сердца.
Опустив голову на руку и невнимательно посматривая в окно навигаторской рубки, Рындин думал. Разумеется, если кто-нибудь из путешественников выйдет из ракеты без скафандра на несколько минут, — это его не затруднит. Человек только будет тяжело дышать. Но это можно делать лишь несколько минут. Дальше уже небезопасно. Следовательно, все работы снаружи нужно проводить в скафандрах. Это, безусловно, очень усложнит поиски элементов.
Николай Петрович машинально подумал: Сокол не ошибался, когда так уверенно предсказывал, что на Венере должно продолжаться что-то похожее на земной юрский период. Растительность Венеры почти такая же, какая была на Земле во времена юрского периода. Что же касается животных — тут дело несколько иное. Насколько известно геологии и палеонтологии, на Земле в те времена не было такого грандиозного количества насекомых. Однако, это, разумеется, лишь предположение. А может быть, и на Земле было то же самое?.
Вполне возможно, что чрезмерное количество углекислоты в воздухе Венеры отражается и на развитии жизни животных. Ведь животные дышат так же. И вот, их организмы, приспособляясь к этому чрезмерному количеству углекислоты, должны были как-то измениться — вполне вероятно, что и сами животные приобрели формы, отличные от земных. Разве не доказательство этому — то ночное чудовище, которое заглядывало в окна ракетного корабля? Как, например, дышит это чудовище? Ой! Что это такое?..
Раздвигая стволы деревьев, беспощадно ломая на своем пути зеленые папоротники и низкорослые пальмы, по склону ущелья ползло удивительное огромное создание. Передняя его, коричневая и блестящая часть напоминала рака — только неслыханной величины. Длинные тонкие усы нервно изгибались, словно ища чего-то в воздухе. Черные блестящие глаза повертывались во все стороны. Они сидели в углублениях твердого панциря, покрывавшего голову и всю переднюю часть чудовища. Броненосец с головой рака — вот на что было похоже чудовище!
Широкие лапы, как гребни, словно пытались расчесать лес; становясь на почву, они поворачивались, каждая в свою сторону, глубоко разрывая землю и вырывая из нее растения. Но такими были только передние лапы. Задние были значительно меньше, они едва виднелись из-под продолговатого жирного пухлого туловища, заканчивавшегося третьей парой длинных лап с острыми когтями на концах. Чудовище ползло вниз к ракете.
Сжав руками края пульта, Николай Петрович следил за чудовищем. Казалось, оно было величиною с двух слонов.
— Не менее десяти метров в длину, — прошептали губы Рындина.
Чудовище медленно ползло. Оно чего-то искало. Длинные усы его безостановочно шевелились, изгибались в воздухе. Дотронувшись до какого-нибудь ствола, усы неудовлетворенно откидывались в сторону, продолжая свои поиски. Но вот ужасное создание изменило направление своего движения. Его усы потянулись к ракете. Еще миг — и чудовище исчезло из поля зрения Николая Петровича, зайдя куда-то вправо от окна.
Рындин быстро повернулся, чтобы перевести рычаги управления перископами и увидеть чудовище опять. Но не успел он сделать это, как страшное сотрясение бросило его назад, в кресло. Раз за разом что- то ударяло по хвостовой части ракеты. Как бы гигантский молот избрал себе ракетный корабль наковальней. И после каждого такого удара нос ракеты опускался ниже и ниже, как нос корабля, медленно погружающегося в воду.
Раздраженное чем-то чудовище бешено колотило по ракете лапами, пытаясь разбить ее. Другого объяснения не могло быть.
Еще несколько секунд — и Рындин овладел собой. Нужно было что-то делать, как-то спасаться. Но как?
Решение создалась моментально. Николай Петрович, давно выброшенный из кресла, цепляясь за петли, ударяясь о стены и двери, почти падая от тяжких толчков, добрался вновь до пульта управления. Несколько быстрых движений, несколько поворотов рукояток. Включен ток, поданы небольшие порции прототротила в боковые дюзы. Еще мгновенье — и два взрыва один за другим встряхнули корабль. И сразу стало тихо. Рындин включил боковые перископы.
На экране перископа стало видно, как, уже далеко от ракеты, быстро ползло вверх перепуганное чудовище. Одна из его задних лап бессильно волочилась по почве, правый бок жирного его туловища почернел. Столбы огня и раскаленного газа из дюз обожгли чудовище и поранили его. Еще несколько секунд — и чудовище исчезло. Только сломанные деревья да раздавленные папоротники указывали дорогу, которой оно убежало.
Облегченно вздохнув, Николай Петрович обернулся к циферблатам приборов управления. И только теперь он заметил, что ракетный корабль изменил свое положение. Раньше его нос был поднят вверх, а хвост опущен вниз. Теперь положение было диаметрально противоположным. Хвост смотрел вверх, нос, наоборот, почти зарылся в почву. Чудовище сдвинуло ракету с места.
— Да, — пробормотал Николай Петрович, — интересные новости для товарищей… понравятся ли только они им?..
И он запнулся: ведь этими двумя взрывами он вызвал своих спутников назад. Два взрыва один за другим — это же сигнал опасности! Что, если они, случайно, возвращаясь назад, встретят рассвирепевшее чудовище?.. Впрочем, с ними Борис Гуро, он сумеет защитить Сокола и Василия. Ничего, пусть поспешают назад. Пока что Николай Петрович посмотрит, не повредило ли чудовище механизмов ракеты.
Но Рындин не успел ничего проверить. Он услышал, как отворяются двери, услышал тяжелые шаги в коридоре, который шел от наружного люка к каюте. Путники уже возвратились. Быстро открытые внутренние двери пропустили в каюту двух человек в скафандрах. Из-за стеклянных окон шлемов на Николая Петровича смотрели встревоженные лица Гуро и Сокола.
Гуро что-то говорил — это было видно. Он пытался что-то спросить у академика. Но Рындин, понятно, ничего не слышал, потому что все звуки оставались в шлеме Гуро, голос которого слышал лишь Сокол при помощи радиосвязи. А между тем Рындин понимал, что именно интересует Гуро.
— Не пытайтесь расспрашивать, Борис, — с усмешкой сказал Николай Петрович, — ведь все равно я не слышу вас. Вы меня слышите, не так ли? Ну, конечно, слышите. У вас же есть микрофон в шлеме. Он передает вам все звуки извне. Так вот: ничего страшного, кроме того, что на ракету наскочило какое-то чудовище. Оно пыталось разбить наш корабль. Ну, я не согласился с такими намерениями. Сделав два взрыва, прогнал перепуганное чудовище. Вот и все. Даже не собирался вас вызывать. А где же Василий? Почему он остался снаружи?
Гуро посмотрел на Сокола, Сокол посмотрел на Гуро. Затем Гуро что-то сказал. Сокол кивнул головой и начал снимать свой шлем. А Гуро, не теряя времени, повернулся и вышел, тщательно закрыв за собою двери.
— Да что случилось? — встревожился Николай Петрович. — Куда это пошел Гуро? Вадим, ну, расскажите же. Где Василий?
Сокол снимал шлем. Вот из круглого выреза скафандра появилась его голова с взлохмаченными как всегда волосами. Он поправил очки, кашлянул, нервно потер руки.
— Довольно молчать, — сурово заметил Рындин. — Что случилось?
— Мы, Николай Петрович, очень спешили сверху, когда услышали ваш сигнал, — начал неуверенно Сокол. — Очень быстро бежали вниз. Там, знаете, скалы, и всякие корни под ногами переплетаются, и скользко после дождя… и кое-где очень круто. Василий бежал вторым, между Борисом и мною. И внезапно он упал, должно быть споткнувшись. А там был очень крутой спуск. И он покатился вниз… прямо вниз, — к ракете. Мы видели, как он летел, как даже перевертывался… а когда сбежали и сами вниз, то его там не было. Должно быть, он упал где-то в стороне.
— Ну?
— Мы решили, что сначала нужно узнать, то произошло с вами. Ведь мы слышали ваши сигналы, думали, что вы нас вызываете. А сейчас вот Борис пошел искать Василия. Он найдет, Николай Петрович, вы не беспокойтесь, все будет хорошо. Просто мы очень спешили. Возможно, Василий упал, ушибся, потерял сознание… Вот я, рассказав вам, пойду и сам искать его, на помощь к Гуро. Вдвоем легче будет. Так мы условились с Борисом, что я расскажу вам — и пойду…
