Он всё ещё не верил.
Разве бывают машины, похожие на большие коробки?
Разве бывают машины без руля, без колёс, без всяких блестящих приборов и без сидений? Куда можно на такой уехать?
Наверное, папа всё это выдумал — машину, Африку и путешествие. Он очень большой выдумщик.
Андрей посмотрел на папино лицо.
Лицо было серьёзным, таким, каким бывало, когда папа читал очень интересную книгу.
Нет, папа не шутил.
Когда Андрей оказался в кабине, папа обнял его за плечи и прижал к себе. Дверцы шкафа бесшумно закрылись. Свет электрической лампочки стал ярче.
— Я давно хотел в Африку, или в Америку, или на острова Тихого океана, — прошептал папа. — Я всё время путешествую на этой машине без тебя, ждал, когда ты подрастёшь и сможешь вместе со мной. И вот теперь эта машина наша — моя и твоя. Нужно только подумать — куда? — и машина довезёт нас, куда захотим. Хоть на Луну, хоть на Марс. У многих людей есть такие машины, многие путешествуют. Ты не представляешь, как это интересно! В эту машину вложено много воспоминаний, много работы, много книг. И её заправляют не бензином, а мечтой. Её строили люди всех стран мира — путешественники, писатели, учёные. И вот теперь она наша, и я счастлив, что мы можем вместе, мой дорогой мальчик… Я очень счастлив!
— Когда мы поедем? — спросил Андрей.
— Мы уже приехали, — сказал папа и дотронулся пальцем до задней стенки кабины.
Электрическая лампочка на потолке погасла, стенка медленно опустилась, как мостик. В лицо Андрею повеяло влажным ветром, и глаза сами собою закрылись от яркого красноватого света солнца.
Когда он открыл их, то увидел, что стоит под очень толстым корявым деревом, а рядом, всего в двух шагах от него, на жёсткой траве лежит грязно-жёлтый лев со спутанной клочковатой гривой и задумчиво смотрит вдаль.
— Папа! — вскрикнул Андрей и бросился обратно в кабину.
— Не бойся, я сделал так, что мы для него — невидимки. Он нас не видит и не чует, — сказал папа. — Он даже не знает, что мы здесь. Только мы видим всё. Ты можешь его погладить.
— А он не цапнет?
— Я тебе говорю — нет.
Андрей шагнул к льву и осторожно погладил его по спине. Он почувствовал пальцами, какая у льва жёсткая шерсть и какое упругое, сильное тело — будто из сплошной, твёрдой резины.
Лев мотнул головой, ударил по земле хвостом и вздохнул.
Андрей отскочил в сторону.
Папа засмеялся:
— Да не бойся же!
— Папа, он, наверное, хочет есть, да?
— Он уже пообедал, — сказал папа. — Посмотри, что у него между лапами.
Андрей зашёл спереди льва.
И увидел широкую морду с приплюснутым носом, жёлтые ленивые глаза, два пучка жёстких белых усов и треугольный рот, совсем как у большой кошки.
Правой лапой лев прикрывал обрывок белой шкуры с чёрными полосами. Из обрывка торчала розовая блестящая кость.
— Он сожрал тигра! — воскликнул Андрей.
Папа засмеялся.
— В Африке тигры не водятся. Он пообедал полосатой лошадкой, зеброй.
Лев снова вздохнул, посмотрел на кость и облизал её широким розовым языком. Потом опустил тяжёлую голову на лапы и закрыл глаза.
— Пусть спит, — сказал папа. — Здесь нам нечего больше делать.
— Куда пойдём? — спросил Андрей.
— А ты куда хочешь?
Андрей оглянулся.
Сзади плотной стеной стоял рыжевато-зелёный лес. Слабый тёплый ветер нёс оттуда сладковатый запах гнили и сырости. Деревья в лесу были странные, будто приплюснутые сверху, и листья на ветках висели жёсткие, будто вырезанные из жести. Совсем не похож африканский лес на весёлые берёзовые рощицы под Ленинградом или на сосновые боры, где деревья стоят, как высокие колонны, и где так приятно пахнет смолой и свежестью.
Андрей посмотрел направо.
За низкими кустиками, сплошь усеянными ослепительно-жёлтыми цветами, блестела вода.
— Пап, идём к озеру! — сказал он.
Папа посмотрел на часы.
— Минут десять мы ещё можем. Как раз успеем туда и обратно. Жаль, что так мало времени…
Тьфу, какая жёсткая под ногами трава! Прямо проволочная. Да ещё колючая. И как только львы по такой бегают?
А вода в озере чистая, видно желтоватое дно, на дне какие-то ракушки, а над ними тёмными стайками держатся рыбы. Вот бы сюда удочку!
И вдруг над озерцом вспыхнула красно-зелёная радуга.
«Хлоп-хлоп-хлоп…» — раздалось со всех сторон.
От хлопков задрожал воздух, ветром ударило в лицо.
И не успел Андрей сообразить, что это за радуга, что за хлопки, как на берег озера опустились четыре птицы.
Очень странные птицы — с белыми хохлатыми головами, широкими треугольными клювами, длинными тёмно-синими хвостами и такими же тёмно-синими крыльями.
От шеи к крыльям перья шли ярко-зелёные, будто зелёные жилетки были надеты поверх тёмно-синих костюмов. А на глазах — полумаски из чёрных перьев.
Птицы смело вошли в озеро и стали купаться, сильно брызгаясь.
Одна из них развернула большие крылья. И над водой вспыхнула красно-зелёная радуга. Андрей успел рассмотреть, что снизу и на краях перья крыльев были огненно-красными.
— Ух ты! — воскликнул он. — Такую и не нарисуешь, даже в магазине не найдёшь таких красок!
— Да, пожалуй не нарисуешь, — сказал папа. — Это турако. Запомни хорошенько — ТУРАКО. Редкая птица. Водится только в Африке.
Турако выкупались и улетели в лес.
— Папа! — снова воскликнул Андрей. — Смотри-ка, вода в озере красная' Турако смыли краску со своих крыльев!
— Верно, — сказал папа. — Турако — единственная в мире птица, которая может окрашивать воду своими перьями.
— Вот тебе и турако! — засмеялся Андрей.
— Ужинать! — крикнул кто-то маминым голосом от бутылочного дерева.
Андрей вздрогнул.
— Па, это мама?
— Конечно, мама. Нам пора.
— Она тоже здесь? — удивился Андрей.
— Нет, она дома.
— А почему её слышно в Африке?
— Потому что «потому» кончается на «у», — сказал папа. — Идём-ка домой.
— Мы снова поедем в лифте?
