границах, а использование интернет-технологий позволяет производить обмен информацией в кратчайшее время и независимо от географических расстояний. Поэтому очень многие нормы и правила, регламентирующие ограничительный порядок использования той или иной информации (например, защищающие конфиденциальные сведения или охраняющие авторские права), в условиях Интернета просто теряют смысл. Не потому, что они перестают действовать или невозможно принудить к их соблюдению методами государственного контроля, а потому, что затраты на такой контроль и такое принуждение могут быть просто несоизмеримы с масштабом тех целей (вполне рядовых, обыденных на уровне бытового восприятия), которые могут быть достигнуты.
Да, некоторые государства ввели определенные ограничения на порядок доступа и работы в сети. Многие другие государства хотели бы сделать нечто подобное. Но то, что возможно в странах с населением в один-два миллиона человек или в странах, где число подключенных к сети узлов не превышает (пока) нескольких десятков или сотен, вряд ли достижимо в иных, более 'продвинутых' в экономическом и 'информационном' отношении государствах. Следовательно, тотальный контроль за происходящим в Сети хотя в принципе и возможен, но практически исключен в силу технологических и финансовых ограничений.
Мы вновь приходим к выводу, что правовые механизмы (обеспеченные государственным принуждением) в условиях информационного общества прекращают быть преимущественной формой регуляции социальных процессов. К тому же совершенно нет надобности, чтобы правовое регулирование 'вмешивалось' в те области жизни информационного общества, где его применение было бы малоэффективным. В предшествующих разделах книги мы специально обращали внимание читателя на тот факт, что весьма значительные сегменты 'сетевого пространства' так или иначе упорядочены, в том числе и на основании норм неправового характера. Нами была отмечена определяющая роль, принадлежащая в этом 'организационно-техническим' нормам и правилам. Помимо этого, постоянно расширяющееся интернет-сообщество выработало свои собственные 'социально-этнические' правила поведения в Сети. Специфика создания и применения таких норм имеет большое дисциплинирующее, организующее воздействие. Абсолютное большинство пользователей сети следует им без какого-либо властного воздействия со стороны уполномоченных государственных структур.
Очевидно, что складывающиеся в результате саморегулирования 'информационных сообществ' нормы и правила поведения можно критиковать или расхваливать, уточнять или обобщать, наконец, можно придать им юридическую силу (например, в качестве источника правового обычая при рассмотрении спорных ситуаций), но было бы абсурдно стараться их на государственном уровне 'отменять' или заменять иными, заранее разработанными нормативными актами. Так как для правового регулирования одной из важнейшей характеристик является эффективность воздействия на регулируемые общественные отношения, следует предельно внимательно и осмотрительно оценивать в каждом конкретном случае целесообразность применения юридических механизмов управления.
Вышесказанное, конечно, не означает, что развитие информационного общества 'по определению' не нуждается в правовом обеспечении характерных для него общественных отношений либо что такое регулирование будет основано исключительно на неких доселе неизвестных правовых принципах. Многообразие и разнородность отношений между субъектами, вовлеченными в формирование и развитие информационного общества, диктует множественность подходов к созданию тех или иных нормативных механизмов регулирования. Некоторые правовые институты и методы должны быть адаптированы к специфике регулируемых отношений. Некоторые правовые явления, действительно, только обозначаются (например, однозначно прослеживается такое направление развития правового регулирования отношений в информационной сфере, как стремление к 'глобализации', интернационализации процесса создания применимого нормативного регулирования). Но и традиционные правовые институты, такие как 'право собственности', не потеряют своего значения в упорядочении тех или иных процессов развития информационного общества. Другое дело, что применяться они будут зачастую к совершенно новым видам правоотношений, и это, безусловно, будет сопровождаться некоторой задержкой в 'освоении' соответствующей юридической техники и конкретных механизмов правоприменения. В то же время отметим, что судебная практика, 'закрывая глаза' на теоретические недоразумения, справляется с возникающими проблемами нередко успешнее, чем законодатели, и главное, в более краткие сроки. Как показывает практика рассмотрения в американских судах дел о защите товарных знаков на доменные имена, после первого же рассмотренного спора и созданного прецедента дела по специфическим проблемам, связанным с информационными отношениями, из 'экзотических' сразу же становятся для судов обыденными, и к тому же не самыми сложными для разрешения.
Авторы отдают себе отчет в предварительном характере высказанных замечаний и предложений. Очевидно лишь то, насколько актуальной является тщательная проработка юридических аспектов 'информатизации' общественных отношений, а также насколько серьезно 'информационная революция' способна повлиять и на развитие механизмов их регулирования.
Приложение. Закон США 'О свободе информации'170
552. Информация, подлежащая огласке; издаваемые федеральными правительственными учреждениями нормативные акты, правила, заключения, приказы, акты, протоколы
(а) Каждое правительственное учреждение обязано делать общедоступной следующую информацию:
(1) Каждое учреждение обязано сформулировать и регулярно публиковать в Федеральном Регистре для сведения общественности:
(А) описание структуры своего головного и региональных подразделений, а также установленные места, в которых население может получить от служащих (или сотрудников, если речь идет о специализированной службе) необходимую информацию, сделать представления или запросы или получить решения;
(Б) изложение общих порядков и методов, посредством которых распределяются и определяются их функции, включая суть и требования всех существующих формальных и неформальных процедур;
(В) процессуальные нормы, описания существующих форм или сведения о местах, в которых такие формы могут быть получены, а также указания по объему и содержанию всех документов, отчетов или заключений;
(Г) основные общеприменимые нормы, установленные в соответствии с законодательством, а также заявления общеполитического характера или общеприменимые толкования, разработанные и принятые данным учреждением, и
(Д) любые документы, вносящие изменения, поправки, либо отменяющие что-либо из вышеперечисленного. Ни при каких обстоятельствах нельзя требовать от какого бы то ни было лица ссылаться на, равно как и использовать против такого лица, какие-либо документы, подлежащие опубликованию в Федеральном Регистре, но не опубликованные таким образом, за исключением тех случаев, когда такое лицо было надлежащим образом и своевременно проинформировано об условиях, изложенных в таком документе. В настоящем параграфе под надлежащей доступностью материала определенному классу лиц, интересы которых он затрагивает, подразумевается его публикация в Федеральном Регистре, понимаемая как инкорпорация путем отсылки, утвержденная Директором Федерального Регистра.
(2) Каждое учреждение, в соответствии с опубликованными правилами, обязано представить для ознакомления и копирования представителями общественности:
(А) окончательные решения, включая согласные и особые мнения, а также приказы, издаваемые по рассматриваемым делам;
(Б) политические заявления и толкования, принятые учреждением, но не опубликованные в Федеральном Регистре;
(В) административные руководства и инструкции для персонала, затрагивающие интересы членов общества;
