— Все, что сможешь раскопать. Крайне важно, чтобы внизу никто ничего не разнюхал. Не хочу, чтобы в конторе Миллерсена об этом узнали раньше времени. Думаю, пора преподать им урок.
Алекс рассмеялся.
— Хорошо, Майк. Я тебя понимаю.
Между прокурорской службой и полицией всегда существовало негласное соперничество.
— И как можно быстрее.
Алекс спросил:
— Завтра утром — это для тебя достаточно быстро?
— Отлично. Спасибо.
Майк положил трубку, погасил в пепельнице окурок, и в этот момент телефон снова зазвонил. Он снял трубку.
— Кейес слушает.
В трубке загрохотал густой бас Миллерсена.
— Майк, это Френк Миллерсен.
— Да, Френк.
Миллерсен как бы слегка извинялся:
— Я подумал, может, действительно проверить это агентство, раз у тебя сомнения.
— Забудь об этом, Френк. Ты был прав. Простое совпадение. Извини, что побеспокоил тебя.
В голосе Миллерсена прозвучала нотка нерешительности:
— Ну что ж, раз ты уверен.
— У меня нет сомнений. В любом случае, спасибо за готовность помочь.
— Всегда рад оказать тебе услугу, Майк.
Повесив трубку, Майк погрузился в размышления, действительно ли он слышал облегчение в голосе Френка, или это ему только показалось.
16
Окружной прокурор пронзительно посмотрел на Майка сквозь очки в роговой оправе и принялся барабанить золотым карандашиком по бумагам на столе, потом тихо спросил:
— Значит, просишь отставки?
— Да, сэр.
— Почему?
— Личные обстоятельства, сэр.
Старик крутанул стул и уставился в окно.
— Тебе не нравится работать здесь, Майк?
— Нравится, сэр.
Прокурор замолчал и некоторое время в кабинете было слышно только его хриплое дыхание.
— Никогда не думал, что ты слабак, Майк.
Майк не ответил.
— Расследование по «Парк Авеню Моделс» ты провел великолепно. Одно из самых крупных дел, которыми занималась наша контора. И теперь, когда оно потянулось в высшие сферы, ты хочешь уйти в тень.
Майк опять промолчал.
Старик повернулся к нему и неожиданно спросил:
— Как, по-твоему, должен был себя чувствовать я, когда обнаружил, что мой главный следователь вовлечен в преступную деятельность? Ты думаешь, мне не хочется все бросить и уйти?
Он не стал дожидаться ответа Майка и продолжил:
— Но я не могу, ведь я дал клятву. И ты дал ту же самую клятву, когда я брал тебя на работу. Значит, мы не можем уйти.
— Моя просьба с этим совершенно не связана, сэр.
Старик взорвался:
— Как бы не так! Да пусть хоть дюжина вонючих политиков и богатеев будет замешана. Боишься, что они испортят тебе карьеру?
Майк молчал.
— Если ты сейчас уйдешь, они действительно карьеры тебе не испортят. Нечего будет портить. Все будут знать, что ты трус.
Майк сделал глубокий вдох.
— Извините, сэр, это все?
Старик наклонился над столом, тяжело дыша.
— Ты не понимаешь, Майк. Такой шанс выпадает раз в жизни. Вспомни Тома Дьюи. Всю его судьбу определило одно единственное дело, похожее на это. Проведи его удачно до конца, и ты сможешь выбирать все, что захочешь. Не пускай свою жизнь на ветер, мальчик.
— Вы позволите мне уйти сейчас, сэр?
В голосе Старика зазвучало презрение.
— Я редко ошибаюсь в людях, а вот в тебе ошибся. Видно, смелость — это нечто большее, чем умение не кланяться пулям.
Лицо Майка вспыхнуло, и он закусил губу, чтобы не ответить на оскорбление.
— Ужасно, когда приходится проглотить такое о Миллерсене, но уж совсем кошмар обнаружить, что еще и ты трус.
Его тон вдруг изменился.
— Я — старый человек, Майк. Большую часть жизни я провел в этом кабинете и всегда хотел только одного — хорошо делать свое дело, честно защищать людей, которые доверились мне. В первый раз я чувствую, что обманул их.
— Вы ничем не подвели их, сэр. Все улики перед вами на столе.
— Я отвечаю за каждого человека, который служит у меня. Мне придется платить за Миллерсена, буду платить и за тебя. Быть окружным прокурором — это не только представать перед судом присяжных и добиваться справедливого приговора. Это значит еще и гордиться тем, что делаешь свое дело без страха и без пристрастия. Твоя капитуляция — это и моя капитуляция. Все всегда становится явным.
Майк не ответил.
— Хорошо. Уходи, если хочешь, но, по крайней мере, имей смелость объяснить мне причину. Я ведь знаю, ты не трус.
Майк снова глубоко вздохнул и почувствовал, что у него трясутся руки.
— Объясни, Майк. Ты был хорошим полицейским, потом прекрасным помощником. Почему ты уходишь?
Майк посмотрел ему прямо в глаза, пробормотав тусклым голосом:
— Она была моей девушкой, сэр.
Старик был явно озадачен.
— Она? Кто она?
— Мария. То есть, я имею в виду, Мэриен Флад.
— Та самая Мэриен Флад?
Майк кивнул.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Когда я позвонил Алексу три недели назад и попросил его собрать сведения про «Парк Авеню Моделс», сэр, я не знал, что она в этом замешана.
Майк сделал паузу и закурил.
— Если бы я знал, я бы, может, ничего не стал затевать.
Окружной прокурор взглянул на него и, все поняв, прошептал:
— Я не ошибся в тебе.
Майк, словно не слыша его слов, продолжал:
— Получив досье, я уже не имел права остановиться. Сделал запрос и получил разрешение на дальнейшее расследование. Все начало складываться в стройную картину, даже то, о чем мы и не думали. В
