отошёл подальше от столба и сдвинул расстояние выстрела до семисот локтей. Он воздел руку и закричал.
— Победителем станет тот, чья стрела попадет в столб! — Зрители и приглашённые затихли.
Одноухий отказался, сославшись на боль в руке. Семеро лучников выстроились в шеренгу. Первый выстрел и определил победителей. Остальные выстрелы не поразили цель. Стрелы троих воинов достигли столба, но не удержались в дереве и упали. Две — оцарапали кору и, лишь, Крей и молодой Азик, старейшина своего рода, попали в столб. Ассей был удовлетворён результатом. Он обвёл орлиным взором присутствующих и закричал.
— А теперь мой народ и мои гости, в напоминании о ольвийском выстреле Одноухого. Приглашаю всех желающих. За победу — отдельный приз!
Об этом легендарном выстреле знали многие, если не все скифы. Ни одно из состязаний лучников не обходилось без этого. Кульминационный момент настал. С расстояния в 600 локтей, на полном скаку нужно попасть в столб на уровне груди. По условиям — под седоком не должен быть свой боевой конь, привыкший к своему хозяину…
Это произошло много лет назад, когда грекам, под командованием Зопириона не удалось овладеть Ольвией. Не помогли и штурмовые орудия. На помощь Ольвийскому владыке Клеониду пришли союзники- скифы. Тогда, всё и произошло.
Ассея, казалось, ничего не могло спасти. В окружении четырёх греческих всадников, он не успевал отражать удары. Один из мечей вот-вот упадёт на голову Ассея. Воины не успевали на помощь своему царю. И тут раздался свист стрелы. Под македонцем рухнул конь. Меч, лишь скользнул по плечу Ассея. Падая, конь зацепил другую лошадь, тем самым, решив все вопросы. Стрелком был Одноухий. В том, сражении скифы во главе с царём Атонаем наголову разгромили армию Зопириона, полководца великого Александра. Остатки пятнадцатитысячной греческой армии бежали через Тирский мост и Фракию домой. В том сражении был тяжело ранен Одноухий. Затем следы героя потерялись, а память осталась.
— Крее, Азике — я приму участие в состязании, вы — готовы?
— О да Ассее, это честь для нас — ответили ободрённые победители.
— Тогда на коней и, — вперёд. Награда ждёт одного из вас! — Ассей вздыбил своего коня и первый, помчался к цели.
Все три стрелы поразили цель, но лишь одна попала в очерченный, на уровне груди круг. Один из распорядителей состязаний, находившийся у столба, вынул стрелу и поскакал к гостям. Напряжение достигло апогея. Не менее зрителей волновались и лучники. Всадник высоко поднял стрелу и закричал — У жеребёнка появился новый хозяин. — Словно испытывая терпение гостей.
— Говори, кто? Кто? — ухнула разом толпа гостей.
— Победитель — Крей! — Царь одобрительно хлопнул тысячного по плечу. — Я рад за тебя, Крее. В этот раз победил ты. Я приглашаю тебя, Одноухого и Азика к моему столу у самых почётных гостей. К тебе, Азик у меня есть разговор, но не сейчас, а во время трапезы. Пора начинать праздник.
— Погоди, Ассее. — попросил Одноухий. — Спасибо тебе мой царе, мы с женой уж не надеялись. Ты спас моих сыновей от смерти, а мою семью от проклятия и позора. Разреши мне присоединиться позже.
— Как тебе будет удобно Одноухий, но помни: сыновьям твоим — одну и поллуны, лучше не показываться на глаза скифам. Не ровён час. — С этими словами Ассей пришпорил коня.
Любопытные провожали героя дня. Одноухий отвечал на приветствия кивком или улыбкой, а где-то внутри сидела боль, нестерпимая боль. Многие из сколотов, впервые видели героя Ольвии, но не все одобрительно провожали его. Будь, Одноухий повнимательнее, заметил бы пару злых и ненавидящих глаз. Горбоносый вещун был вне себя, от накатившей злобы, а ещё больше от своего бессилия что-либо предпринять. 'Нужно было сжечь их вчера', злобно прошипел он и скрылся в толпе ликующих в преддверии праздника скифов. Тем временем Одноухий направился к родственникам, чью могилу разграбили сыновья. К своему немалому удивлению, заметил, но не подал виду: в глазах оскорблённых не было больше той злобы, что накануне. Он подошёл и попросил прощения у старейшины рода. Тот несколько смягчился. — Одноухий, я прощаю твоих детей, но клянусь Папаем, ещё вчера, я убил бы их обоих собственноручно. Пусть будет так, как решил наш царь. Через полторы луны, я жду твоего старшего. Мстить ему никто не будет, а работы у меня много.
У кибитки ожидала в нетерпении вся семья. — Деда! — завопил от радости внучок и бросился на шею. — Научи меня ольвийскому выстрелу, я хочу быть как ты.
— Научу, — прошептал Одноухий. — А сейчас, иди, поиграйся. — Довольный собой внук схватил лук, смастерённый дедом, и побежал хвастаться. Сыновья, опустив головы, молчали. Отец, не говоря ни слова, вынул плеть. Рука не успела устать, когда раздался крик царя.
— Мой народ! — Одноухий громко выругался. — Ану, в кибитку и не показывайтесь.
— Отец, извини — еле слышно проговорил старший. — Я…хотел, как лучше.
— Ладно, будет.
— Отец, прости. — Одноухий смягчился.
— Идите, мать покормит вас и, не забудьте… А ты, мать, налей им по рогу вина. Как-никак праздник.-
— МОЙ НАРОДЕ! — закричал Ассей во всю мощь лёгких, взорвав тишину. — МОЙ НАРОДЕ!
Скифы, как один поднялись и умолкли.
— Я пригласил вас разделить мою радость. Трапеза готова и ждёт вас. У меня родился сын!
— Ассее, как ты назвал его, скажи нам, — выкрикнул один из впередистоящих и все приглашённые, как один, завторили.
— Скажи, скажи Ассее! — Царь Меотиды поднял высоко ребёнка. Тот перестал плакать, любопытство взяло верх. Перед малышом качалось живое многоголосое море людей. Он повертел головкой из стороны в сторону, вытянул ручку в сторону 'моря' и засмеялся. Смех сына поддержал густой бас отца и собравшийся народ. — Я дал имя вашему будущему царю. — Скифы как один умолкли, боясь пропустить или не услышать. — Имя простое. Оно родилось в свисте стрел, звоне мечей и в умении ваших трудолюбивых рук… Рус — вот его имя и, сегодняшний пир в его имя. — Ассей передал малыша жене — Тане и добавил. — И в твою честь. — Молодая женщина зарделась от нахлынувших чувств.
— Муже, мне можно быть здесь, рядом с тобой?
— Ты ещё спрашиваешь, Танка, — захохотал царь. — Не можно, а нужно — оставайтесь с Русом.
Пир был в разгаре. 'Молоко' кобылиц и вино развязали языки гостей и скифов. Диск слепящего неумолимо катился к западу, чтобы завтра вновь родиться где-то далеко за сарматией и иньской страной, где живут жёлтолицые и находится край ойкумены и край всего живого.
Гомон не стихал. Роды обсуждали решение царя о грабителях могил. Изредка вспыхивали, то тут то там, стычки среди молодых и горячих голов степных богатырей, но до кровопролития не доходило. Старейшины родов быстро пресекали зарвавшихся и хмельных парней. Младший сын Перисада, царя Боспора, (половина Крыма) пятнадцатилетний Нритан всё пытался выведать у Ассея. — С-скаажи мне, п- почему не прихал-л-ик Зиммеллих. П-почему?
— Я отвечу тебе, Нритане — перебил молодого царевича посланец царя всех сколотов, Атоная.
— Зиммелих поехал к Тане, на Торжище. Его послал Атонай.
— Почему ты не сказал мне сразу — вмешался Ассей. — Сколько с моим братом воинов?
— Около тридцати, Ассее. Зиммелих отправился за подарком твоему сыну и… ещё по кое-каким делам.
— Не понял, сколе. По каким делам? — Посол приложил палец к губам и таинственно зашептал.
— Ч-что ты ш-шепчешь. — вмешался Нритан, а молодой царь Будинов навострил уши. Имя Зиммелиха не могло оставить равнодушным Дрона. Одна из целей его приезда к Ассею была встреча с Зиммелихом. Посол продолжил, теперь погромче. Сидящая рядом скифская знать притихла. Умолк и Крей, беседовавший с главным вещуном — Строком.
— …в степи, и, не только среди скифов пошли разговоры — начал говорить посол. — В Торжище с иньским караваном идёт человек, называющий себя Скифом, реже Путником. — Гости разом вскочили, а
