в путь. Спасибо тебе, царе. Жаль, что мы не отобедаем, время очень дорого.
У стен Ольвии собирались скифы, фракийцы, греки и простой бедный люд. На свежеободранной и окровавленной шкуре быка сидел молчаливый и хмурый Тертей. Мужчины молча подходили и подходили. Каждый последующий брал из чаши кусок мяса и килик с ольвийским, а потом словесно подтверждал своё участие в предстоящем мероприятии. Мяса не хватило. Тогда был зарезан второй жертвенный бык. Рядом с Тертеем разжигали костры, набранные в ополчение воины-скифы и наёмники. Гомон не стихал. Фракиец Волк контролировал раздачу оружия и успокаивал не в меру обиженных качеством боевых топоров и мечей: — Сейчас подвезут ещё, — урезонивал он не в меру довольных оружием наёмников, — Мечей и копий хватит на всех.
К позднему вечеру, когда взошла луна и проявились звёзды, суда вышли в понт под началом фракийца Волка. Воины будут непрестанно меняться местами с гребцами, чтобы за немыслимое время — четверо суток достигнуть пролива Пантикапея. Тертей-же, поведёт всадников сухопутным путём.
Клеонид порывисто обнял Тертея, чем удивил всех присутствующих: — Прощай. Я не мог даже предположить, что за тобой пойдёт столько людей. За один день набрать армию смог бы далеко не каждый из царей и, это не лесть, Тертее… Папай, ваш бог, на стороне сколотов. Когда увидишь Зиммелиха, передай ему мои слова: 'Я горжусь дружбой с таким человеком, как ты'!
— Обязательно. Прощай Клеониде, — ответил Тертей. — Жаль, не удалось принять твоё приглашение на трапезу. Может, ещё свидимся.
Левый берег Таны.
— Быстрее, быстрее! — покрикивал тысячный. — Шевелитесь. — К царю Асею, стоящему рядом, подъехал главный вещун царя и запыхавшийся вестовой: — Мой царе, на наш передовой отряд наполи сарматы. Мы обратили их в бегство. Я послан сотником сообщить тебе и за подмогу. — Царь смирил коня и щурясь от солнца повернулся к воину. — Потери большие Адимах? — тысячный прокачал головой. — Десять воинов, но такие стычки мой царе, будут задерживать передвижение твоего войска, и возбуждать против нас племена. — Ассей разгладил усы и задумался. 'За два дня десяток стычек. Злить сарматов не хотелось'. Он посмотрел в сторону Таны.
Переправа через реку, его одиннадцатитысячной армии подходила к концу. Лодки, торговые суда, плоты с кибитками и телегами прибывали и возвращались. Снова и снова спешили, за очередной партией воинов и обозов. Он распорядился перебросить через реку толстые канаты. По ним и переправлялось на плотах всё громоздкое имущество и животные с продуктами для прокорма армии. Воины, находящиеся по левую сторону Таны, обсушивали одежду и ожидали дальнейших приказов царя. Внезапно Ассею пришла в голову хорошая мысль: — Сделаем вот что Адимах. Созови моих тысяченачальников и послов. Я решил отправить послов по пути нашего следования. Пусть успокоят все роды, живущие в этих землях. Я никого не трону. Провизию будем покупать по сходной цене. Мародёры и насильники будут преданы смерти. Отправь послов сейчас же. Лагерь не разбивать. — Ассей снова задумался и процедил. — Завтра на рассвете трогаемся.
— Но ведь ещё не пришла подмога — возразил тысячный.
— Знаю — согласился Ассей, — но ждать мне некогда. Время и место определено моим братом и обсуждению не подлежит.
— Мой царе! — раздался крик. Ассей обернулся на голос. Это был разведчик на взмыленной лошади. — Что ещё? — обозлился царь. — Что у тебя?
— Хорошие новости Ассее. Я с той стороны. Прибыли послы Токсарида и Дрона. Их войско идёт днём и ночью. Они будут к утру.
— Сколько у моих союзников воинов? — не скрыл своей радости царь Меотиды.
— Три с половиной тысячи ведёт Токсарид. Около двух тысяч лёгкой конницы — царь будинов, не считая трёхсот лошадей. Более точно расскажут послы. Каковы будут приказы мой царе? — Асей не срыл радости, громко цокнув языком. Его лицо посветлело, морщины разгладились. — Мой приказ таков: — обрадовано и облегчённо выдохнул царь Меотиды и покрутил ус. — Разбивать лагерь здесь. Три сотни выдвинуть по пути моего следования с мирным стягом. На вопросы, куда я иду — отвечать следующее: Царь Асей идёт к высокой двуглавой горе и далее на юг.
— А поверят? — ослабился вестовой.
— Поверят, — озорно подмигнул Асей. — Завтра, к полудню трогаемся. Слава Папаю. А Дрон меня удивляет всё больше и больше. Разбейте мой шатёр и приготовьте всё необходимое к торжественной встрече царей.
Пантикапей:
Три дня спустя.
Одиннадцатикилометровая стена, пятиметровой высоты, опоясывающая Пантикапей служила надёжным заслоном от врагов и казалась неприступной. Из бойниц, вверху стен выглядывали защитники города, настороженно переговариваясь, ведь такого не припомнили и старожилы… Ворота только что закрылись, впустив успевших горожан и население близких населённых пунктов. С десяток торговых суден и множество рыболовецких лодок отошли от берега и стали на якорь подальше от берега. В столице Боспорского царства царила плохо скрываемая паника и страх. Именно страх поселился в людях, ведь такового события действительно не мог припомнить никто. На лобном месте центральной площади, неподалёку от дворца собралась на совет знать, купцы, военачальники гарнизона, покинутого города и простые горожане.
— Скифы идут, — перешёптывались от страха боспорцы, — что делать? Этого никто не ожидал. А наши дети, — спрашивали горожане у сотников, зная нрав сколотов. — Что делать Горкос?
— Стены выдержат длительную осаду — успокаивал всех собравшихся, исполняющий обязанности военного коменданта Пантикапея. — Успокойтесь, горожане.
— Куда там успокаиваться. — раздался крик из толпы. — Зиммелих зря не пришёл бы к нам с такой армией. Все, окрест, поразбежались и прячутся… Что будем делать, отвечай? Жили в мире и на тебе!
Комендант поднял руку, оборвав гомон: — Мы не знаем намерений скифов. Не торопите событий. Сначала нужно узнать, зачем они пришли.
— Что узнавать!? — снова раздался крик, — скифы не прощают убийства послов. На кого ты свернёшь это, на Сатира или Сантора? У нас дети. Им-то за что страдать и быть рабами, из-за усобиц сынов Перисада. Не бывать этому.
— Погодите! — остановил все крики наместник. Он, как и горожане прекрасно знал, что скифы не прощают убийства послов и сравнивают населённые пункты с землёй, не жалея ни женщин ни стариков, ни детей. Горкос снял шлём и почесал затылок: — Успокойтесь! — неожиданно громко закричал он на всю площадь. — Главный посол Зиммелиха, Хорсил — жив. Второй посол — ранен. Я удержал Сантора от их убийства. Армия Зиммелиха ещё не пришла. Время у нас есть. — Толпа с некоторым облегчением выдохнула. — Так послы живы? Ты не врёшь нам? Где Хорсил? Покажи его, где он?
— А как нам? — вслед другим вскричали купцы. — Что будет с нашей торговлей? Суда стоят. В Ольвии наверняка знают об этом. Кто решиться плыть сюда, кто? Полный город хлеба, а его не продать. Нужно искать мир со скифами. Они с давних пор не приходили к нам с войной. Если Зиммелих перекопает речку, питающую город, у нас не будет воды. Воды в колодцах не хватит. Да и солоноватая она
— Я думал о том, — успокоил людей Горкос, — Но пока Зиммелиха нет, я не знаю его намерений. Запаса воды хватит. У нас есть колодцы. Есть у нас запасы вина, Чт до послов, то я послал к Зиммелиху двоих… Я не виноват пантикапейцы, что царство раскололось на два непримиримых лагеря. Сатир сбежал неизвестно куда с семьёй и сотней воинов. Магира убита. В усобице полегло больше тысячи людей, а Сантор, узнав намерение Зиммелиха, прийти сюда, ушёл с тремя тысячами воинов за Пантикапей. Там находятся и все наши суда. Будем ждать. — Наместник продолжал кричать, но толпа не унималась. Страх перед будущим застилал настоящее. Вперёд всех торговцев вышел Исаак Бен-Ата. В отличие от других, спокойно и деловито предложил: — Я предлагаю отравить к Зиммелиху не простых послов, а выборных, из городской знати. Я согласен пойти, но кто ещё пойдёт? — продолжить свою речь он не смог. Громкий
