позади брата — Нритана.
Рубка с переменным успехом и, это не могло не радовать Сантора… Советники не переставали бросать нетерпеливые взгляды, но он был спокоен и непоколебим. Один из тысячных, взмолился: — Пора царь, пора трубить!
— Нет! — Сантор отмахнулся, не переставая следить за ходом сражения. Подозвав трубача, сухо отдал приказ… Не ошибся он и на этот раз.
Рог Сантора пропел одновременно с рогом Ассея. Правый и левый фланги обеих армий двинулись навстречу. Теперь в сражении вступили все силы, за исключением резервного гвардейского полка Сантора. А, Позади, него, в яру, заржали нетерпеливо кони. Сантор грозно закричал: — Стоять! Ни шагу вперёд, рано! — Многотысячный рёв снова взорвал тишину: обе армии вошли в тесное соприкосновение…
Сражение продолжалось несколько часов и не выдавало перевеса ни одной из сторон. Сантор наконец решился и торопливо подозвал трубача. — Труби, вводим второй и третий эшелон. Резерв остаётся на месте…
Скоро, рядом с ним остались только его командиры резервного и отборного из лучших сарматских и боспорских воинов. Осталось самое тяжёлое — ждать и не упустить момент, когда противник вымотается и тогда — вводить резерв. Он попробовал отогнать нехорошие мысли и отвлечься, но не получилось. Образ Магиры ненадолго вспыхивал перед глазами и погас, растворяясь в шуме битвы и напряжённом ожидании. Сантор сжал до хруста пальцы и вытер выступивший пот… Его брат ввел все резервы. Он прошептал про себя. * Я отмщу за тебя моя жена. Отомщу. А в твою честь выстрою величественный храм богини Артемиды. Моя богиня!*
Когда центр его армии начал проваливаться под натиском Зиммелиха, Сантор с жаром потёр руки и обрадовался. — Дрон — глупец! — сказал он своим офицерам, — царь Дрон — глупец, — повторил он, не обращая внимания на недоумевающих командиров и, пояснил: — Дрон оголил правый фланг и бросил своих воинов в мясорубку и кашу. Он глупец. Сейчас мой брат завязнет там, а мы разобьём их левый фланг. Это то, чего я ожидал. Слава Зевсу! — Сантор просиял, не скрывая радости… Образ танцующей Магиры ярко вспыхнул и взволновал… Она обворожительно кружилась в танце, покачивая бёдрами и протягивала к нему свои прелестные руки и танцевала, маня за собой к левому флангу брата. Сантор улыбнулся ей, не обращая внимания на своих офицеров, подозрительно глядящих в его сторону. Он с жаром потёр руки, решительно надел золотой шлем с серебряными нащёчниками и скомандовал: — Труби! — Трижды взыграл рожок. Из яра донеслись короткие команды тысячных, нетерпеливое ржание боевых лошадей и гулкий топот мызыки победы. Резервный — пятитысячный полк в полном боевом построении, — клином, вышел из балки. Сантор, погнал коня и занял подобающее ему место — впереди. Его резерв, под начавшие испуганно петь скифские рожки, взял быстрый галоп и клином птиц устремился к левому флангу брата.
Сатир:
Кобылица Дрона нетерпеливо пряла ушами и рыла копытами землю. Всадник сдерживал и себя и своего боевого коня, не сводя глаз, с идущей в центре долины реки Фат сечи. Он, как равно и Токсарид, нетерпеливо ожидали сигнала к началу боевых действий. Дрон покусывал непрестанно губы и бросал косые взгляды на усмехающегося в преддверии сражения, бывалого полководца и царя — Токсарида.
— Сейчас Дроне. — Токсарид застегнул шлем и заправил бороду под доспехи. — Сейчас Дроне — повторил он и спокойно, не торопясь, надел боевые рукавицы.
Саму битву встречного боя разглядеть не так то просто. Мешал диск слепящего бога и облака пыли, не успевшей осесть. Пыль, наконец, рассеялась и это утолило нетерпение царя будинов: на равнине шёл равный бой. В гуще сражавшихся то и дело мелькала высокая фигура царя всех скифов и его тиара, а невдалеке яростно отбивающегося от 'длинноголовых' — Сатира. Бой шёл с переменным успехом. Воины Ассея потеснили врага и вырвались несколько вперёд. Ассей буднично размахивал боевой секирой и наносил удары дротиком, отпустив поводья 'Рассвета', цепко обняв круп коня ногами. Дрон всегда восхищался таким искусством царя Меотиды. Так, как это проделывал Ассей, умели многие, но, — не теряя равновесия и буднично — спокойно, мог только один — Ассей. Подобная техника была довольно сложна и опасна для всадника. Всегда есть риск потерять управление лошадью и пропустить встречный или боковой удар, но Ассей не бравировал своим боевым искусством ни перед кем. Со стороны могло показаться, что конь и всадник — одно целое. Некое мифическое животное — кентавр получеловек-полуконь
Дрон дрожа, снова вопросительно поглядел в сторону Токсарида. Царь утвердительно закивал: — Да, Дроне. Я тоже считаю что пора. Сейчас затрубит рог Сатира.
Оба полководца — царя, не сговариваясь, развернули коней в сторону своих воинов и потянулись за рожками. Токсарид, что духу, закричал: — Воины, Мы начинаем! Держитесь свободно и смело глядите врагам в лицо. Не напрягайте ваши руки до непосредственного столкновения. С нами Папай и Апи! С нами Крон, верховный жрец семи народов и сын степей — 'путник'! Луки — наизготовку.
Войско шумно выдохнуло и проорало:. — С нами Папай! — Токсарид поднёс рожок и в этот момент раздались два призывных коротких звука рожка Зиммелиха.
Затрубили они одновременно: — царь будинов и царь северных скифов и послали коней в мах. Дрон бросил поводья, как учил его Ассей и обхватил сапожками круп кобылицы; копьё приторочил к специальным уключинам на крупе и выхватил лук. Он уже не тот мальчишка, что терялся в сражении под Тирой. Он изменился: стал спокойнее — взгляд не метается из стороны в сторону, появилась уверенность в себе и своих силах. Сейчас он ведёт свои полки как скифский царь — впереди, а позади — шесть тысяч его голубоглазых воинов. Противник приближался, но Дрон встревожился:.. впереди-справа, где рубился Зиммелих со своими воинами, начал проваливаться центр. Царь всех скифов ожесточенно сражается с превосходящими силами сарматов и отступает, нарушая боевой строй и создавая угрозу войску Сатира, а помочь, не могут ни вырвавшийся вперёд всех Ассей, ни Сатир. Клин сармат провалил центр и рассекал войска, создавая угрозу окружения… Дрон, едва перекрикивая шум битвы, закричал скачущему рядом, своему тысячному: — Я иду в центр! Я иду в центр и отсеку сарматов, а ты веди три тысячи с Токсариду. — Офицер Дрона, выполняя замысел и приказ своего царя, приблизился, и, на скаку закивал и вырвал рожок. — Мой царе, — прокричал он, — но ведь приказ был другой!
— К чёрту приказ, — Заорал Дрон — исполняй! Если сарматы разрежут весь центр — нам хана!
Офицер, побледнев, отошёл в сторону и поднял копьё со стягом, указывая направление. Его крыло отделились от Дрона и начало уходить влево. Токсарид в злобе помахал кулаком царю Будинов и указал вперёд. Дрон не стал отвечать, он указал рукой в сторону Зиммелиха… Токсарид поднял копьё и взмахнул, соглашаясь. 'Иди Дрон'.
Жизнь Зиммелиха на волоске. Его и несколько десятков скифов отсекли от основной массы и взяли в плотное кольцо, никого не подпуская. До сих пор это называется — 'карусель'.
Только теперь это используют вертолётчики.
Царь всех скифов яростно отбивался от наседающих сарматов и уклонялся от града стрел. Среди врагов был такой же высокий, как и он — вождь сарматов и он приближался.
Дрон прикинул расстояние и в бессилии плюнул, грязно ругнувшись. И тут, словно молния — мысль о соревнованиях лучников на празднике у царя Ассея — 'Ольвийский выстрел' Одноухого. Память ожгла естество: Дрон задрожал от охватившего волнения.
А царь всех скифов и вовсе оказался в трудной ситуации. Его воины, падали под стрелами, закрывая царя, а торжествующий сармат — в двадцати локтях. Дрон закусил губу до крови и с остервенением вырвал лук. А рядом, в пяти — шести скоков — враг. Дрон опустил лук и метнул копье, куда-попало… Встречное — скользнуло по доспехам. На раздумья времени больше нет…
В тот момент, когда кобылица, перескакивала через врага, он, не задумываясь более, пустил стрелу. Она описала дугу, прошла мимо самого лица царя всех скифов и вонзилась в доспехи сарматского катафрактария (рыцаря). Вождя сармат мигом закрыли и… этого мгновения оказалось достаточно для Зиммелиха. Он отбил два встречных удара и свалил одного из нападающих, а потом сумел прорвать кольцо врагов. Спустя мгновенье, — кинул благодарный взгляд в сторону уже сражающегося Дрона и потряс мечом… В другое время царь будинов был бы рад и своему выстрелу и благодарности царя всех скифов, но не сейчас. Он яростно отбивался от наседавших врагов обеими руками, как учил его Ассей и прокладывая дорогу к Зиммелиху. В какой-то момент он поймал себя на мысли и удивился. *Он и кобылица — одно целое, а воинским искусством он занимается всю жизнь, с самого детства, словно это не война, а повседневная
