Ты разозлилась.
Да.
Видишь.
Маруся кивнула.
Из-за такого же конфликта, как и сейчас, люди нас практически уничтожили.
Почему так? Ведь головой я понимаю, что ты прав, но именно это и раздражает.
Наверное, на этой планете с самого начала все пошло не так. Земля как будто торопится жить. Будто она знает, что ее век недолог...
Она живет уже много миллиардов лет.
Пять это много?
Ну...
Это детский сад.
И что, она скоро умрет?
Скоро – это понятие относительное. Но если будет и дальше так бежать, то скоро. Вам пора остановиться и начать думать. В том числе и о том, как жить дальше, когда Земля погибнет.
И вы можете нам в этом помочь?
Да.
Ценой того, что мы позволим вам жить рядом?
Ценой того, что мы позволим... Откуда такие амбиции?
Как-то... по привычке, – покраснела Маруся.
Если врач попытается спасти тебе жизнь, ты тоже скажешь ему «позволяю вам спасти меня ценой того, что дарю вам жизнь?»
Да, это было очень глупо и некрасиво с моей стороны...
Темнеет... – сменил тему разговора Эем. – Нам пора уходить.
Только сейчас Маруся обратила внимание, что они опять стоят в полной темноте. Разумеется, десять минут давно прошли и глаза вернулись к своему обычному состоянию.
А откуда взялись предметы?
Мне надо продолжать урок. Спроси о предметах маму.
Марусе не хотелось уходить из Хранилища, но холод уже пронизывал ее до костей. Они вернулись к порталу-мембране, который был едва заметен в окружавшем их беспросветном мраке.
– А где находится Хранилище?
– Под землей.
– Но где?
– Не так уж это и важно. Приготовься, сейчас мы выйдем в коридор, и у тебя могут заболеть глаза.
Так и произошло. Электрический свет хлестнул по глазам, как плеть.
Плохо видно...
Сейчас привыкнут...
А чем мама тут занимается?
Людьми. Это её сектор.
В кармане завибрировал телефон. Маруся прочитала сообщение: «Не хочешь поужинать с гостями?» Папа. Маруся посмотрела на часы — нужно было контролировать время, чтобы не пропасть слишком надолго, а то он снова забьет тревогу. Пока Маруся набирала ему ответ, лифт остановился, раскрыл двери и в него вошел кто-то еще. Маруся машинально подняла глаза, чтобы посмотреть на попутчика и расплылась в смущенной улыбке. Это был Илья.
– Привет... – из-за внезапно охватившего волнения голос Маруси превратился в шепот.
– Привет, – не менее взволнованно поздоровался Илья и отчего-то сразу отвернулся, опустив голову.
Маруся мельком посмотрела на Эема, но он не проявил к случившемуся никакого интереса.
Маруся прокашлялась, чтобы вернуть себе голос.
– Ты будешь слушать продолжение? – спросил Эем.
– Да... наверное.
– Это полезно, чтобы ты лучше разбиралась в том, что здесь происходит.
– Я, кажется, уже все поняла...
Теперь к Марусе обернулся Илья.
– Давно тут? – спросил он с максимально равнодушным видом, стараясь не смотреть в глаза.
– Второй раз.
– Ясно.
Лифт остановился и все вышли в коридор.
– А ты?
– Недавно, – сухо ответил Илья и остановился, словно давая Марусе и Эему пройти вперед.
Марусе очень не хотелось уходить, но не пойти на лекцию тоже было бы неприлично, поэтому она сделала несколько шагов по направлению к аудитории, потом притормозила и, сделав вид, будто забыла спросить что-то важное, вернулась к Илье.
– Слушай, я...
– А? – Илья, похоже, уже успел погрузиться в свои мысли.
– Прости.
– Да все нормально. Задумался.
– Я отвлекаю?
– Нет... Не очень.
– Ты кого-то ждешь?
– Вообще-то... да.
– Носа? – с надеждой в голосе спросила Маруся.
– Вообще-то...
– Нет?
– Нет.
– А... Алису?
– Нет.
– Другую девушку?
– Да.
Вот тебе и на! Значит, Носов наврал? Никакой несчастной любви Илья не испытывает? Он уже вполне счастлив с какой-то другой, а Маруся вызывает у него такое нескрываемое раздражение, что он даже не может с ней нормально разговаривать? Но ведь она сама слышала тот их разговор в коридоре... Или не так поняла?
Все это было как-то неожиданно, неприятно и весьма обидно. С одной стороны, Маруся так давно не видела Илью, что любовь к нему немного ослабела, с другой стороны, после откровений Носа в сердце снова пробежала искра и где-то глубоко в подсознании Маруся рассчитывала на большое и светлое чувство... или хотя бы на его демонстрацию. Ей было приятно думать о том, что Илья страдает. Циничный, непробиваемый Илья, который, казалось, вообще был не способен на чувства.
– Ты, кажется, не очень настроен разговаривать... – с отчаянием выдохнула Маруся.
– Да.
– Ты можешь сказать что-нибудь кроме «да» или «нет»?
Илья выдержал паузу.
– Нет.
Конечно же, это было окончанием разговора. О чем еще можно говорить, если тебе прямым текстом заявляют, что говорить не о чем. Но именно из-за такого жесткого отпора развернуться и уйти никак не получалось. Хотелось выяснить — почему? Хотелось задать сразу миллион вопросов. Хотелось восстановить справедливость. Какую? Непонятно, но то, что сейчас происходило, казалось верхом несправедливости. Маруся понимала, что должна быть гордость и где-то она даже была. Она посылала слабо уловимые
