сто пятьдесят больше.
Норман обернулся.
— Наши девятьсот долларов в неделю он тратил, чтобы самому иметь три сотни. Может, еще вынести ему благодарность за то, что он оставляет нам сто пятьдесят? — его голос сорвался на пронзительный крик. — Или, может, он просто не нашел способа вытрясти из нас и эти гроши?
Разъяренный, он прошествовал обратно к столу.
— Не знаю, в чем дело, но всякий раз, приезжая в Нью-Йорк, я нахожу здесь бардак!
Он швырнул остатки сигары в корзину и достал новую. Засунув в рот, он стал нервно жевать ее.
— Полтора года назад я приезжаю в Нью-Йорк, и что я вижу? Он работает на складе чуть больше года и имеет с этого больше, чем мы. Тысячу в год он делает на продаже бракованных анонсов и еще две тысячи — на грязных картинках, которые печатают на нашей фотобумаге в нашей лаборатории! К тому же офисы нашей компании почему-то занимаются оптовой продажей презервативов по всей стране! Слава Богу, я прекратил это, иначе мы все сели бы.
— Но ты должен признать, Берни, что склад работал лучше обычного, — сказал Хоули. — Его система учета экономила нам целое состояние.
— Ха! — воскликнул Берни. — Ты думаешь, он заботился о наших интересах? Не будь дураком! С зарплатой в семнадцать долларов в неделю он приезжал на работу в бьюике за две с лишним тысячи. Тогда я назначил его в кинотеатр заместитель директора. Теперь я могу спать спокойно, думал я. Через шесть месяцев я вернулся и вместо кинотеатра нашел бордель с тотализатором! Все водевили страны показываются у нас! А почему бы и нет? Разве в «Луи Стэйт» или «Паласе» работают самые смазливые билетерши, готовые трахаться с десяти утра и до часу ночи? И разве у них работает заместитель директора, который поможет тебе сделать ставку на любом ипподроме?
Хоули попытался возражать, но Норман ничего не желал слушать.
— Слава Богу, я убрал его оттуда и перевел в Бруклин. Теперь можно не волноваться, подумал я. Он останется там заместителем директора хоть до скончания века. Что он может устроить нам в Бруклине? И я спокойно возвращаюсь на побережье.
Вдруг он снова вскочил.
— Проходит шесть месяцев, я возвращаюсь, и что я вижу? Он выставляет на посмешище всю компанию и зарабатывает больше, чем вице-президент!
Хоули посмотрел на него.
— Возможно, именно так и следует поступить.
— Как?
— Сделать его вице-президентом.
— Но… но ведь он же просто мальчишка!
— В прошлом месяце ему исполнился двадцать один. И такого парня я хотел бы видеть на нашей стороне.
— Нет, — сказал Норман, снова опускаясь в свое кресло. Задумчиво поглядев на Хоули, он спросил: — Сколько он сейчас получает?
— Тридцать пять в неделю.
Норман кивнул.
— Переведи его в отдел рекламы на студию. Там он ничего не натворит. Я сам за ним прослежу.
Хоули кивнул и встал.
— Я сейчас же это сделаю, Берни.
Когда Хоули вышел, Норман потянулся к телефону, собираясь позвонить сестре и сказать ей, чтобы не волновалась. Он оплатит их расходы на переезд в Калифорнию. Но тут он вспомнил, что у нее нет телефона. Он положил трубку на место. Лучше он забежит к ней домой после того, как закусит блинчиками со сметаной. Она никогда никуда не выходит. Она всегда дома.
Он ощутил странную гордость. Этот его племянник — смышленый мальчишка, хотя и одержим шальными идеями. Если им заняться, чего его отец не делал, мальчик может далеко пойти.
Он улыбнулся, складывая отчеты в стопку. Сестра была права. Кровь — не водица.
8
Когда Невада подъехал к главным воротам студии, Гарри Ричардс — начальник полиции студии — ждал в будке. Он вышел навстречу Неваде и протянул руку.
— Мистер Смит! Приятно снова вас видеть.
Невада ответил ему искренней улыбкой и пожал ему руку.
— Я тоже рад тебя видеть, Гарри.
— Давненько мы не видались, — сказал Ричардс.
— Да, — улыбнулся Невада. Семь лет. Последний раз он был на студии в 1930, сразу после выхода «Ренегата». — У меня встреча с Дэном Пирсом.
— Он ждет вас, — сказал Ричардс. — Он в старом офисе Нормана.
Невада кивнул и дал газ.
— Желаю удачи, мистер Смит. Надеюсь видеть вас здесь, как в старые времена.
Невада повернул к зданию администрации. На студии ничего не изменилось: никаких тайн. Все знают, что происходит. На сей раз все знают больше, чем он. Ему было известно только то, что содержала телеграмма: «Есть серьезное дело. Буду очень обязан, если срочно свяжешься со мной. Дэн Пирс».
Дело было не в деньгах. Невада теперь был богат. Все его вложения приносили доход. Он мог бы зарабатывать и больше, если бы согласился добывать нефть у себя на ранчо — но ему хотелось оставить землю нетронутой.
Дело было в том торжестве, которое он испытывал, когда его узнавали на улице. Когда ему вслед с криками бросались ребятишки. Но теперь у них были другие кумиры. Вот этого ему и не хватало. И еще — Джонаса.
В основном дело было именно в Джонасе. Он был Неваде как сын.
— Это крысиные гонки, — говорил Дэн. — Мы больше не ставим фильмов. Мы теперь фабрика. Теперь мы выполняем ежемесячную норму по выпуску отснятой пленки.
Невада откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
— Но выглядишь ты прекрасно, Дэн.
— Груз ответственности меня убивает! Но работа есть работа.
Невада пристально посмотрел на него. Пирс явно прибавил в весе.
— Однако это лучше, чем работать, чтобы не умереть с голоду, правда?
Дэн взмахнул руками.
— Я всегда знал, что от тебя не дождешься сочувствия, Невада.
Оба рассмеялись, и Дэн уставился в стол. Когда он снова взглянул на Неваду, лицо его было серьезным.
— Наверное, тебе интересно, зачем я тебя вызвал?
Невада кивнул:
— Поэтому я здесь.
— Спасибо, что приехал, — сказал Пирс. — Когда наметилось это дело, я сразу подумал о тебе.
— Спасибо, — сухо ответил Невада. — Ну и в чем загвоздка?
Дэн округлил глаза и притворился обиженным.
— Невада, голубчик, — запротестовал он. — Разве так говорят со старым другом? Кто привел тебя в кино?
Невада улыбнулся.
— А кто был готов разорить мое шоу?
Пирс небрежно махнул рукой.
