стал разыскивать проститутку, которая обещала научить меня вещам, которых я не проходил в школе.
– Так это ты? – спросил я.
– Нет, не я, – рассмеялась она. – Тебе в то время нужна была не женщина, а сочувствие.
Поднявшись, я обнаружил, что стою в трусах, и вопросительно посмотрел на женщину.
– Ты был мертвецки пьян, и я отнесла твою одежду вниз, чтобы ее почистили. Пока будешь мыться, я принесу ее.
– А где ванная?
Она показала на дверь.
– Душа нет, но горячей воды достаточно. Бритва на полке.
Когда я вышел из ванной, она уже принесла вычищенную одежду.
– Твои деньги на столике, – сказала она, когда я закончил застегивать рубашку и надел пиджак. Я подошел к столику и взял деньги.
– Здесь все, кроме того, что я брала на выпивку.
Зажав в руке банкноты, я посмотрел на нее. – Почему ты привела меня сюда?
Она пожала плечами.
– Из нас, ирландок, получаются плохие проститутки, мы слишком сентиментальны и жалеем пьяных.
Я взглянул на пачку банкнот в руке, там было примерно двести долларов. Вынув бумажку в пять долларов, я сунул ее в карман, а остальные положил обратно на столик.
Она молча взяла деньги и проводила меня до двери.
– Ты ведь знаешь, что она умерла, и все виски мира не смогут воскресить ее, – сказала она.
Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом я закрыл дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Зайдя в аптеку, я позвонил Макаллистеру.
– Где ты был, черт возьми? – спросил он.
– Пил, – коротко ответил я. – У тебя есть копия завещания Рины?
– Да, есть. Мы обшарили весь город в поисках тебя. Ты знаешь, что происходит с компанией? Они тычутся в разные стороны, словно слепые котята.
– Где завещание?
– На столике в твоем номере, там, где ты и велел мне его оставить. Если мы в самое ближайшее время не проведем собрание на студии, то тебе уже не придется беспокоиться о своих деньгах. Их просто не будет.
– Хорошо, назначай собрание, – ответил я и повесил трубку, не дожидаясь ответа Макаллистера.
Я расплатился с таксистом и подошел к группе играющих ребятишек.
– Кого вы ищете, мистер? – спросил один из них.
– Монику Уинтроп.
– У нее маленькая девочка лет пяти?
– Думаю, что так.
– Дом номер четыре.
Я поблагодарил мальчугана и двинулся вниз по улице. У входа в дом номер четыре я увидел кнопку звонка и под ней табличку «Уинтроп». Я позвонил, но никто не открыл. Я позвонил еще раз.
– Она еще не пришла с работы, – крикнул мне мужчина от соседнего дома. – Ей надо зайти в детский сад за ребенком.
– А во сколько она обычно возвращается?
– Должна быть с минуты на минуту.
Я взглянул на часы, было четверть седьмого. Солнце уже начинало садиться, унося с собой дневное тепло. Я присел на ступеньки и закурил. Во рту появился неприятный привкус, начала болеть голова. Сигарета почти закончилась, когда из-за угла показалась Моника. Впереди нее бежала маленькая девочка. Я поднялся. Девочка остановилась и засопела, с прищуром глядя на меня.
– Мамочка, – крикнула она звонким голоском, – на наших ступеньках какой-то дядя.
Некоторое время мы с Моникой стояли молча, глядя друг на друга. Что-то в ней изменилось. Может быть, из-за прически или простого делового костюма. Нет, изменились глаза. В них появились спокойствие и уверенность, которых я не замечал раньше. Она взяла девочку за руку и притянула к себе.
– Все в порядке, Джо-Энн, – сказала она, – это мамин друг.
Девочка улыбнулась.
– Здравствуйте, – улыбнулась девочка.
– Здравствуй, – ответил я и посмотрел на Монику. – Привет, Моника.
– Привет, Джонас. Как поживаешь?
