не будет обладать средствами, чтобы оплатить расходы на лечение. Поэтому он пока оставался в госпитале, тем более что платило за это правительство Великобритании. Следователю сказали, что пациент готов к допросу. Спустя неделю в маленькой комнатушке, выделенной для этой цели администрацией госпиталя, встретились два человека. Следователь не терял времени на выяснение формальностей.
– Вы посылали военнопленного из Грайздел-Холл в Барроу с заданием потопить немецкую подводную лодку?
– Нет, я его не посылал. Его спросили, не хочет ли он выполнить эту миссию добровольно.
– Почему вы организовали суд военного трибунала? Вы же знали, что это незаконно!
– Я не организовывал ничего подобного. Заседание суда чести проводилось только для нас. Мы хотели понять, добросовестно ли выполнили свои обязанности офицеры с подводной лодки «U-570». Кроме того, еще никогда подводная лодка не сдавалась в плен самолету, и нам хотелось узнать, как это произошло.
– Понимаете ли вы, что, если я найду вас виновным в гибели офицера, предстанете перед военным трибуналом, который может вынести вам смертный приговор?
– С этим я ничего не могу поделать. Думаю, вам бы следовало понять, что офицер желал выполнить свой долг. Если бы он не предпринял попытку побега от отряда местной обороны или хотя бы остановился, когда ему приказывали это сделать, он был бы жив и по сей день. Причем мы бы все его уважали, несмотря на неудачу. Он сам принял иное решение. Этот случай в свое время расследовался военным министерством, которое решило не предпринимать никаких действий.
– А что вы можете сказать о Рамлове? Почему он подвергся наказанию в Боуменвилле?
– Я не имел никакого отношения к его изоляции. Его тогда выслушал независимый комитет, куда меня не допустили.
После этого следователь несколько поумерил свой пыл и предложил Кречмеру назвать имена офицеров, которые могли бы подтвердить его показания. Тот назвал несколько имен в полной уверенности, что эти люди досконально знают вопрос и не станут лукавить. Следователь уехал. А несколько дней спустя Кречмер испытал настоящее потрясение, узнав, что один из названных им офицеров, которого он к тому же считал своим близким другом, заявил, что суд чести всегда и во всем руководствовался указаниями Кречмера и гибель несчастного пленного была запланирована именно им. Остальные «заседатели» являлись не более чем марионетками Кречмера.
(Я не называю имя предателя по личной просьбе капитана Кречмера.)
Следователь вернулся в госпиталь и сообщил Кречмеру, что, очевидно, ему придется предстать перед британским военным трибуналом. И даже если ему удастся избежать виселицы, он наверняка окажется среди последних военнопленных, которые вернутся в Германию. Кречмер мужественно принял очередной удар судьбы и ничем не выдал свои чувства.
В феврале 1947 года Кречмер в компании еще 24 «опасных» капитанов прибыл в лагерь Фезерстоун. И первым, кого он там встретил, был предавший его друг. Этот офицер признавал, что подписал соответствующее заявление, но утверждал, что сделал это по личным причинам.
По его словам, будучи отпущенным из лагеря «под честное слово», он познакомился с английской девушкой, вместе с которой часто гулял по окрестностям. Офицер считал, что в Германии для него нет будущего, и рассчитывал жениться на этой девушке и обосноваться в Англии. Когда его вызвали на допрос, он решил, что признание в одобрении решения суда чести снизит шансы на то, что ему разрешат остаться. Поэтому он и возложил вину на Кречмера, будучи уверенным, что если кто-то и способен вынести груз ответственности и не сломаться при этом, то только Кречмер. Последнее утверждение при желании можно было рассматривать как комплимент, хотя и сделанный при весьма сомнительных обстоятельствах. Тем не менее Кречмер принял объяснение и предложил офицеру написать другое заявление, опровергающее первое. Когда это было сделано, Кречмер молча спрятал бумагу в карман.
А тем временем его вероломного друга постигло немалое разочарование. Он попросил свою девушку выйти за него замуж, если ему разрешат остаться, и получил решительный отказ. Очевидно, прогулки при луне показались ветреной красотке значительно более привлекательными, чем поход к алтарю.
Кречмер каждый день ожидал, что за ним явится конвой, но время шло, и ничего не происходило. В конце концов он понял, что Адмиралтейство решило последовать примеру военного министерства и попросту замять дело. В марте все капитаны-подводники, кроме Рамлова, который уехал ранее, были отправлены в Сэдбери. Имея багаж, не превышающий 100 фунтов, они погрузились на поезд до Харвика, где поднялись на борт парохода, взявшего курс на Голландию. По прибытии пленных снова погрузили в поезд и перевезли в Мунстерлагер для дальнейшего отбытия заключения. Они провели в этом лагере всего несколько дней и были переправлены в Нойенгамм, расположенный совсем рядом с Гамбургом. Там они должны были ожидать рассмотрения своих персональных дел Британской военно-морской комиссией по демилитаризации и окончательному освобождению пленных.
После трехнедельного пребывания в лагере Кречмера отвезли в штаб Королевских ВМС в Гамбурге и ввели в кабинет лейтенанта-коммандера, ответственного за подготовку документов для комиссии. У него на столе лежал подробный рапорт следователя Адмиралтейства по делу Кречмера.
Лейтенант-коммандер желал получить ответы на три вопроса. Может ли Кречмер дать убедительное объяснение фактам, изложенным в рапорте? Сожалеет ли он о враждебных действиях, предпринятых им во время пребывания в лагере? Готов ли он изменить свою позицию и признать правоту союзников?
Кречмер счел момент подходящим для предъявления признания своего бывшего друга в истинных причинах предательства. И он передал документ лейтенанту. Тот вызвал старшего офицера, который внимательно изучил заявление, после чего Кречмера снова отвезли в Нойенгамм и не беспокоили в течение последующих шести недель. Он уже решил, что, скорее всего, ему придется предстать перед судом не по делу о злосчастной лодке «U-570», а из-за своих же собственных успехов на море. Но тут его снова повезли в Гамбург. На этот раз здесь должен был разыграться заключительный акт в его военной карьере. Дело слушала Военно-морская комиссия.
«Суд» заседал в небольшом помещении, выделенном штабом. По обе стороны от председателя комиссии – полковника Королевских ВМС – сидели два коммандера. Перед каждым лежали копии бумаг Кречмера. Пленный с сопровождавшим его лейтенантом-коммандером сидел за другим столом. К немалому удивлению, Кречмер заметил в коридоре Рамлова, который ожидал вызова в качестве свидетеля. Атмосфера в помещении показалась Кречмеру угрожающей. Вопросы задавались таким ледяным тоном, что он счел свои шансы на освобождение близкими к нулю. Стараясь не показать беспокойства, Кречмер подробно ответил на все вопросы, касающиеся его карьеры. В конце с места встал лейтенант-коммандер и сообщил, что сделанные им запросы в различные учреждения Англии и Германии относительно «U-570» подтвердили версию пленного.
Члены комиссии предложили Кречмеру подождать в коридоре, а в помещение пригласили Рамлова. Позже Кречмер узнал, что бывший капитан «U-570» подвергся серьезному допросу. Члены комиссии желали точно знать, по какой причине он сдался и чем занимался в период пребывания в лагерях для военнопленных. Спустя почти два часа Кречмер снова предстал перед комиссией и был приятно поражен переменами. Ледяная холодность в обращении к нему теперь сменилась слегка насмешливым дружелюбием. Капитану предложили сигарету, от которой он отказался, после чего к нему обратился президент комиссии:
– Война закончилась, капитан Кречмер, и больше ничто не препятствует вашему освобождению. Если бы существовали причины и в дальнейшем содержать вас в заключении, вам пришлось бы предстать перед другим судом. Но вы всем своим поведением доказали, что являетесь необычайно активным и упорным противником. Поэтому я должен вас официально предупредить, что, если нарушите любой из законов, установленных на период оккупации, вы будете подвергнуты суровому наказанию. Мы внимательно изучили все этапы вашей служебной карьеры и не обнаружили никаких серьезных прегрешений. Поэтому с настоящего момента вы официально являетесь свободным человеком и можете вернуться домой. Вам только придется немного подождать, пока будут готовы документы. Но имейте в виду, что жизнь гражданского населения в Германии в настоящее время очень нелегка. Вероятнее всего, после шести лет плена вам будет тяжело привыкнуть к ней. Но мы искренне желаем вам найти себя в новой жизни. Удачи вам!
Следующие несколько дней пролетели для Кречмера совершенно незаметно. Он укладывал вещи,
