Наступит искупленья время — паденье сумрачной страны»…
Все стихло… Королева, плача, к себе прижала малышей,
Но зная, что нельзя иначе, вслух им сказала поскорей:
«Мой Птерис, мой малыш веселый, Евгения, малютка, путь
Нам предстоит пройти тяжелый — сейчас вам нужно отдохнуть»…
И их обоих убаюкав, взглянула в темноту с тоской…
Но вздрогнула через минуту, почувствовав листву рукой —
К ней прижимались два побега — кудрявый папортник* и мирт** …
И сердце сжалось, боль изведав, стал ненавистен этот мир…
Но Алламанда и Лелия, целуя, утешали мать —
Что Морину вовек отныне детей средь леса не сыскать.
И королева понемногу пришла в себя, велев тотчас,
Немедля тронуться в дорогу, взглянув назад в последний раз…
Карета понеслась стрелою, три всадника за ней верхом —
В их душах горе вместе с болью сплетались в злой, колючий ком…
Без отдыха скакали, все же решили к ночи отдохнуть —
Разбили лагерь осторожно, чтоб утром продолжать свой путь.
Поели молча и уснули… Вдруг Тамаринд услышал шум —
Вдали как будто грохот бури — как эхо его мрачных дум.
Во тьму вгляделся напряженно и уловил движенье, блик…
Иль лунный свет дрожит неровно?.. Тут звук его ушей достиг:
«Скорей бегите — то погоня! И мы не сможем помешать,
На крыльях бури мчится Морин, за ним — безликой злобы рать!»
Тень отступила в зыбкий сумрак…Принц разбудил своих родных,
И вдруг увидел в свете лунном — лес сдвинул плотные ряды!
Закрыл собою от погони! Надолго ли?.. Рванув в галоп,
Во тьме ночной летели кони, стремясь вперед, за горизонт…
А сзади нарастало эхо — шум битвы на границе тьмы…
Раскаты бешеного смеха все ближе, явственней слышны…
И Тамаринд не удержался — вглядевшись пристальней во тьму,
Он, повернув коня, помчался навстречу мраку и врагу…
От сгустка черной ночи мглистой вдруг, рассекая темноту,
Огромный Ворон отделился, нацелясь в принца на лету —
Сбив Тамаринда наземь, Ворон терзал свирепо его плоть…
И крик раздался, боли полон: «О брат мой! Брат! Спаси Господь!»
Покинув на ходу карету, к нему бежит его сестра —
И братья уже близко где-то…Но сзади! Мгла, как нож, остра!
Он понял — их затянет вместе, им не спастись от черноты!
И крикнул в страхе Эдельвейсу: «Бегите прочь! Спасайтесь! Ты…»
Пресекся голос… В то мгновенье с ним рядом появилась Тень —
И Ворон с громким злым шипеньем ослабил хватку… Принц теперь
Стоял… И только пятна крови виднелись на плечах, руках —
В бессильном крике дикой боли застыла пена на губах…
Себя не помня, Алламанда, схватив свой маленький кинжал,
Вонзила в Ворона… от раны он пал на землю, клюв разжав…
И снова Тень его накрыла — но Ворон в тот же миг исчез,
А вместе с ним и злая сила покинула на время лес…
Обвив руками шею брата, слезами омывая кровь,
Рыдала горько Алламанда, шепча молитву вновь и вновь…
Из лунных искр Тень появилась, и все услышали слова:
«Останьтесь здесь на нашу милость — принц жив, но лишь едва-едва…
Смогли мы задержать немного то зло, что чародей привел…
Но! Эрика, скорей в дорогу! Ты скоро встретишь ветер гор…»
Зашелестев летящим эхом, смолк голос, канув в тишину —
Прощальный взгляд несмелым ветром порвал в душе еще струну…
Вновь королева гладит, плача, тугую зелень и кору —
И лепестки, что солнца ярче, лиана распахнет к утру*…
На целый век в объятьях горьких брат и сестра переплелись —
И свет надежды слабый, тонкий им сохранит цветенье — жизнь…
Мрачнее тучи оба принца, в беспамятстве сестра и мать…
Но не дано им возвратиться — лишь боль потерь дано узнать.
Лелия первая очнулась — мать обняла, приникнув к ней,
К щеке губами прикоснулась, отдав ей свет души своей…
И Эрика глаза открыла, дочь старшую прижав к груди,
И всю дорогу вновь молила: «О Боже Правый, помоги!»
…Весь день в пути без остановок провел печальный караван,
Пока луч света, тих и тонок, не скрылся среди серых скал —
Лес расступился… На равнине, что простиралась вдалеке
Вставали горы… Там поныне свет тонет в облачной реке…
Вновь путники разбили лагерь, коней уставших распрягли,
Их отпустив пастись в овраге, поужинали и легли.
Вокруг всю ночь спокойно было — шумел листвою рядом лес,
В горах далеких эхо выло, и слышался хрустальный плеск…
Перед рассветом в темной чаще послышался далекий вой…
Из мрака Тень шагнула к спящим в предчувствии напасти злой —
Проснулся Дерен и услышал: «Скорее, принц, седлай коней!
Колдун с минутой каждой ближе — в дорогу, в горы побыстрей!
Той ночью растерял он силы, и войско мы его смели —
Но не берет его могила, в нем память проклятой земли…
Спешите! Долго мы не сможем смирять его звериный бег…»
И Дерен вслушался тревожно как воет зверь — не человек…
Он брата разбудил, с оврага привел коней, готовясь в путь,
