суммой вы располагаете? Мне тогда будет проще подобрать вам подходящие варианты по базе.
Дяденька стоял насмерть: ни суммы, ни других уточнений мне от него добиться не удалось, но я успела его сориентировать по ценам от однокомнатной квартиры в пригороде до элитной трешки в центре. На разговор с пустомелей ушло пятнадцать минут, после чего я твердо решила сделать перерыв на кофе. И только вышла из-за стола, как в воздухе материализовалась начальница.
– А вы записали координаты последнего клиента?
Объяснять, что это такой же клиент, как прохожие на улице, я не стала. Молча села за стол и забила данные психа, нацарапанные на листике, в компьютер. Говорить дуре, что она дура, не в моих правилах.
Марина Петровна пронаблюдала, как я выполнила ее распоряжение, удовлетворенно кивнула, после чего покинула нашу «общую» комнату. Я встала и направилась к кофейному агрегату в надежде испить вожделенный напиток. Как бы не так!
Ожил мой мобильник. Один за другим два клиента решили перенести время наших встреч. Мне пришлось вернуться к столу и внести поправки в ежедневник. Едва я это сделала, как меня захотел услышать родной братец. Не брать трубку после его звонка так же бессмысленно, как и игнорировать мамины звонки. Эти единокровные родственники умели добиваться желаемого.
– Привет, Гоя! – жизнерадостно поприветствовал меня Марк.
Этим кошмарным именем он меня звал с годовалого возраста и ни под каким предлогом не желал переучиваться. Он же «мальчик», а у них с восприятием и запоминанием любой информации – не очень.
– Привет, – буркнула я.
Звонок брата посреди рабочей недели ничем хорошим для меня не мог обернуться, как, впрочем, и его звонок в выходные или праздники. С самого первого часа нашего с ним знакомства он доставлял мне массу хлопот. Так было, так есть и, мне кажется, так будет до самой моей смерти.
– Гоя, дуся, скажи «да».
Ха, предчувствия меня не обманули!
– Нет!
– Расслабься! Ничего такого! Я всего лишь хотел у тебя переночевать!
Голос братца источал медовую сладость.
– Зачем? – нахмурилась я.
И почему-то в голове всплыла сказка про зайчика и лисичку, которая попросилась на постой к ушастому да и пустила его по миру.
– Слушай, ну не начинай, а! Если бы я хотел услышать нотации, то поехал бы к предкам.
– Меня тошнит от слова «предки».
Я наконец умудрилась налить себе кофе и больше всего хотела, чтобы братец исчез из моей трубки.
– А меня тошнит от нудных зануд, – заявил он наглым тоном.
– Это тавтология.
– Сама ты тавтология!
– «Нет» я сказала.
– Что, нет?
– Нельзя. Тебе нельзя у меня переночевать.
– Да ладно тебе! Ты же сестра и должна войти в мое положение!
– Марк, я всю жизнь вхожу в твое положение. Именно поэтому ты живешь, как хочешь, а я, как хотят другие!
– Это твоя карма. В общем, ладно, жди на блины, сестренка.
– На блины поедешь к своей теще!
Но этого беспутный братец Лис уже не услышал, потому что исчез из моей трубки.
– Размазня! – сказала я самой себе.
Мало мне Катьки с ее «Дон Кихотом», так еще и Марк за селится в квартиру. У него, между прочим, есть своя собственная однушка, которую наши любимые родители подарили ему на свадьбу. Но Марк к семейной жизни оказался не готов. И примерно раз в месяц он срывается в загул, оставляя свою молодую женушку куковать в одиночестве в их семейном гнездышке. В такие дни он набивается в гости ко мне или мыкается по своим дружкам.
Жаль, что сегодня настала моя очередь. Марк любил покушать и не любил стирать, гладить и мыть посуду. Я всегда очень завидовала его жене, которую в таком случае автоматически освобождала от выполнения семейных обязанностей.
– Лора, я, конечно, все понимаю, у всех есть личные проблемы, но, может быть, на работе вы все-таки будете заниматься работой? – раздался над ухом голос начальницы.
Да что ж ей не сидится сегодня в своем закутке, гордо именуемом «кабинетом»?! От дурной головы, как известно, подчиненным покоя нет.
– Я, кажется, неоднократно просила дежурных не отлучаться далеко от рабочих мест.
– Марина Петровна, я нахожусь в непосредственной близости от телефонов, поэтому сразу же отвечу на звонок, а из-за стола я вышла, чтобы налить кофе, – решила я прояснить ситуацию.
Но по тому, как изменился цвет лица начальницы с матово-розового на буро-малиновый, я поняла, что переборщила. На сей раз я, кажется, изменила своему правилу и все же намекнула дуре, что она дура.
– Я доложу о вашем поведении шефу, – процедила Марина Петровна.
Она с достоинством вышла, а я осталась. На душе скребли кошки. Отлично, осталось только лишиться работы, а у меня тут три сделки намечаются. Если эта красавица закусит удила и вынудит шефа меня уволить, то я останусь без заработка. Хотя сейчас просто так уволить человека, кажется, нельзя, нужны весомые причины. Ах, господи, кого я обманываю! Уж если они захотят, то найдутся и причины, и поводы.
– О, привет!
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Алина Никитина.
– Ты же заболела, – удивилась я.
– Да? И чем? – жизнерадостно поинтересовалась Алина.
– Не знаю, мне об этом с порога Марина сообщила.
– А, ну понятно. Вообще-то я заезжала к косметичке удалить с пальца бородавку.
И она продемонстрировала заклеенный пластырем мизинец. Алина сняла с себя супермодное кремовое пальто и осталась в элегантной белой блузе и черных брючках. Она выглядела свежо и очаровательно и очень ухоженно. Я никогда не смогу так выглядеть, даже если проведу в салоне красоты весь день, или три дня, или даже четыре с половиной.
– Ты что так смотришь? У меня перхоть? – засмеялась Алина.
– Нет, что ты! Ты чудесно выглядишь! – смутилась я.
– Ты тоже. Правда, мы с тобой молодцы? По такой погоде – и так классно выглядеть! На улице – мерзость.
– Ага, – без особого энтузиазма в голосе поддержала я.
Может, конечно, кто-то и выглядит, как после стодолларовой укладки, а мне такое и не снилось. Мои волосы непослушны от природы, вечно торчат, как им вздумается, поэтому мне никогда не уложить их в такую гладкую прическу, как у Алины. Вот я и ношу заурядное каре, которое при необходимости легко и просто завязывается в хвост или зажимается «крабиком». Моя парикмахерша предлагает именовать мою прическу «творческим беспорядком», но я не столь романтическая особа. Каре – оно и в Африке каре.
– Ой, Мариночка! – воскликнула Алина. – Как тебе идет этот цвет, у тебя прямо кожа светится изнутри! Представляю, если бы я попыталась напялить нечто подобное, стала бы похожа на морковку!
И пока начальница, снова почтившая нас своим присутствием, пыталась найти достойный ответ на комплимент, Алина преспокойно налила себе кофе.
– Господи, что творится на улице! Невозможно ни проехать, ни пройти, едва припарковалась!
Я пошла и села за стол. В обществе этих точеных див я чувствовала себя как слон в посудной лавке – сокрушительно неповоротливой.
