он вовсе не прятался от меня, как тебе показалось, а сидел в баре с мужиками, ожидая, когда освободится столик в ресторане. Ты же знаешь, это очень модное заведение, и туда даже випникам без предварительного заказа лучше не соваться.
– То есть ты его видела? – нахмурилась Олеся.
– И он меня тоже, – дернула плечиком Альбина, – подошел, поздоровался, сказал, что он тут с деловыми партнерами, и попросил меня ничего не говорить Ленке, потому что очередного скандала не миновать.
– Ага, вот видишь!
– Что? Что «видишь»? Что в этом криминального? Они были без баб, трезвые. И неужели ты думаешь, что из-за этой жалкой фотки Саша свихнулся и решил меня пристрелить?
– Я думаю, нужно узнать, с кем он в тот вечер был в клубе. И почему попросил тебя сохранить в тайне от Ленки свой визит в «Сто пистолей».
– Олесик, мне кажется, что у тебя мания преследования! Ленка ему всю печенку проела своей ревностью, вот он меня и попросил.
– Да? А теперь подумай. Мы все вместе оказались в горах, и у него была возможность выследить тебя в лесу. Ведь мы же не знаем, выходил он из номера в тот момент, когда ты отправилась гулять в полном одиночестве, или нет? А потом, когда ты уехала в город, он поссорился с Ленкой и тоже куда-то уезжал с базы. Смотаться в город и проколоть тебе колеса – на три часа делов-то!
– Олеська! Ты сейчас говоришь о Сашке, да? О Меднике, с которым мы учились в институте, ездили в колхоз, сто раз пили-ели за одним столом? О Сашке, который нашел для моего отца лучшего хирурга, когда ему потребовалась операция на сердце? О Сашке, чью маму мы хоронили в его отсутствие, когда он уехал в командировку в Штаты, а мы не знали, где его искать. А потом вытаскивали его из депрессии, и познакомили с Ленкой, и радовались, что у них любовь…
– О нем, о нем, родимом!
Олеся, как обычно у нее это бывало на нервной почве, пошла пятнами и, не будучи в силах усидеть на месте, принялась бегать по комнате взад-вперед, и полы ее расписного халата надувались, словно паруса сказочной бригантины.
– Я знала, что тебе это все покажется бредом. Ты всегда относилась к Сашке как к неразумному младшему братишке. Не знаю почему!
– Потому что он никогда ничего плохого мне не делал. И все мы не без греха, а он ничем не хуже и не лучше каждого из нас! – нахмурилась Альбина. – Так почему я должна была к нему относиться как-то иначе?
– Но послушай меня: Сашка – далеко не ангел. Мы знаем, сколько раз он вляпывался в неприятности благодаря своей склонности к аферам. То он прятался от каких-то бандитов, то сшибал деньги у кого только можно, чтобы погасить банковский кредит. Он то ездил на роскошных тачках и кутил на популярных курортах, то таскал в скупку фамильные драгоценности, чтобы раздать карточные долги…
– Он не картежник!
– Хуже! Он – катала. Не мне тебе рассказывать, сколько раз ему ломали ребра в каких-то бильярдных притонах.
– Знаешь, половина мужиков, которых я знаю, любит играть в бильярд, иногда они напиваются в бильярдном клубе, с кем-то скандалят, потому что любая азартная игра в нетрезвом виде чревата печальными последствиями. Так вот, профессиональные каталы не подставляются по-глупому! И то, что Сашке пару раз набили морду, говорит только о том, что он никакой не катала! Я сама не раз бывала в компании любителей американки или пула, где игра шла на интерес. Подумаешь! Это всего лишь развлечение. Пушкин, Тургенев, Шаляпин, Маяковский – все они были заядлыми бильярдистами. И что с того?
– Ничего, к ним – никаких претензий! А вот дядечки, с которыми был наш Шурик в тот вечер, меня очень сильно волнуют. Как знать, вдруг ты засняла – совершенно случайно! – тех, кто не должен был быть в том месте в тот час? И Сашке твоему дали задание, чтобы он немедленно изъял у тебя компрометирующие фотографии! Подумай сама: они видели, что он разговаривал с тобой, а потом наблюдали, как ты бегала вокруг них с фотоаппаратом в руках. Они же не знают, сколько снимков ты сделала на самом деле, вот и разнервничались!
– Олеська! Ты однозначно пересмотрела своих сериалов! Если бы Сашка хотел забрать у меня эти фотографии, ему не требовалось бы меня убивать. Он мог бы просто их у меня попросить, и я бы отдала, с кем бы он там ни был. Потому что он – мой друг! И я не стала бы его шантажировать. И болтать бы не стала, если это – тайна. Понимаешь? В этом-то и заключается дружба!
– Я-то понимаю! Понимает ли он?!
Альбина схватилась за голову, она буквально почувствовала, как ее мозг наполняется тупой вязкой болью. Эта кошмарная история доконает ее! Вчера она заподозрила Яшку, сегодня Олеська предлагает ей преступником считать Сашку. Кто завтра выйдет на первый план? Ленка, заподозрившая, к примеру, любовную связь между Альбиной и Медником? Или сама Олеська, вдруг испугавшаяся того, что к подружке убежит ее драгоценный Генчик? А еще лучше – предположить у Альбины раздвоение личности, в котором бы одна ее часть покушалась на вторую!
Нет, в своих предположениях можно так далеко ускакать, что и дороги назад не найдешь! Конечно, было бы проще всего, если бы убийцей оказался какой-то совершенно левый парень, приехавший на базу пострелять по живым мишеням, потому что хобби у него такое! Принять тот факт, что за тобой охотится близкий друг, очень сложно, точнее, вообще невозможно.
– Что с тобой? – забеспокоилась Олеся.
– Голова болит, дай какую-нибудь таблетку, а!
Олеська приволокла обезболивающее и стакан воды, спросила – не съездить ли им в больницу, не сделать ли снимок? Альбина отмахнулась, какая разница: ну есть у нее сотрясение мозга, ну и отлично, значит, есть чему сотрясаться. Все равно она не сможет лечь в постельку и замереть неподвижно с компрессом на голове, в то время как за ней охотится убийца.
– Слушай, Олеська, я хотела тебя попросить съездить домой к Денису, – сказала Альбина. – Понимаешь, я прихватила с собой оттуда корм для Альбы. И только теперь сообразила: он может понять, что кто-то был у него в доме. А характер пропажи укажет на меня.
– Слушай, ну ты балда! – всплеснула руками Олеська. – Я же тебя посылала на разведку, а не на кражу!
– Мне кажется, что меня никто не видел, у него дом стоит на отшибе, с одной стороны стройка, с другой – пустырь, может, нам удастся незаметно подбросить туда пакет с кормом?
– Ладно, давай попробуем, – согласилась Олеська. – В конце концов, если нас кто-то засечет, скажем, что приехали узнать у домочадцев, не хотят ли они принять назад его собаку. И хотя у меня теперь есть подозреваемый номер один, не помешает и мне тоже осмотреть дом этого Дениса. Вдруг ты что-нибудь пропустила, и этот парень на самом деле сицилийский мафиози или нацистский преступник, за которым гоняются враги?
– Скажешь тоже, какой из него нацист? Он меня старше всего на пять лет! – фыркнула Альбина.
– Ага, знаешь, как далеко вперед сейчас шагнула пластическая хирургия? – засмеялась Олеська. – В любом случае из меня сыщик получился однозначно лучший, чем ты.
– Ну конечно! – фыркнула Альбина. – Огульные обвинения у тебя лучше выходят, а не следственные действия!
– Подожди, дорогая, я еще не собрала всех улик! Уж что-что, а интуиция у меня развита превосходно. Ты еще убедишься, что я права! Но раз у тебя «взрыв мозга» происходит от одного намека на Сашкину непорядочность, я лучше пока что помолчу.
– Вот именно, иногда лучше молчать, чем впустую сотрясать воздух.
Альбина, чтобы чем-то себя занять, пока подруга одевается, решила позвонить Руслану. За последнее время ее помощник что-то совсем отбился от рук и мух на лету не ловит. Ну где, спрашивается, его так долго носит с договором?!
– Я уже подъезжаю! – зачастил он в трубку, ответив на ее звонок. – Пробки везде!
– За это время, что я тебя жду, можно было пешком весь наш город обежать! – проворчала Альбина. –
