непоправимое.
— Кучу украли? — спросил я испуганно.
— Какую кучу? — с недоумением спросил он.
— Ну, песок!
— А! — махнул он рукой. — Я золото нашел. По-моему…
— Какое золото?
— Ну, какое золото бывает, — пожал он плечами.
— Где же оно?
— А вот! — И он протянул мне тазик, который держал в обеих руках.
На какой-то момент у меня мелькнула мысль, что он спятил с ума.
— Где же золото?
— Ну, в тазу.
— Так он же пустой!
— А ты хотел, чтоб был полный? Это никакой дурак, я думаю, не отказался бы!
Я взял у него тазик и внимательно осмотрел. На дне было с десяток темных песчинок.
Брат сказал:
— Ты химик. Ты можешь определить, золото это или, может быть, какая-нибудь мура?
Взяв стеклянную пробирку, я осторожно собрал в нее песчинки и принялся разглядывать их в увеличительное стекло. Они отсвечивали металлическим блеском.
— Где ты это нашел? — спросил я.
— Ну, в песке.
— В каком песке?
— Ну, в куче, которую мы из колодца вытащили.
— Ты всю кучу промыл?
— Нет, я только попробовал. Там еще много, наверно.
— Тогда надо бежать, — говорю.
— Куда?
— Промывать песок. Куда же еще!
— А анализ не надо делать?
— Анализ, — говорю, — потом. Сейчас надо бежать, пока не растащили кучу.
— Кто же ее растащит?
— Ну, мало ли кто. Может быть, кто-нибудь видел, как ты мчался как сумасшедший.
Теперь мы уже как два сумасшедших побежали с тазиком обратно к колодцу. К моей радости, куча оказалась на месте. Бросив в тазик пригоршни две песку и наполнив его до половины водой, я принялся усиленно встряхивать тазик круговым движением и, когда вода как следует замутилась, выплеснул ее вместе с песком. На дне тазика остался как бы мазок желтоватого цвета.
Золото! Это было, безусловно, золото. Все происходило, как в прочитанных мной рассказах про золотоискателей. Собрав со дна таза золотые песчинки, образовавшие этот живописный мазок, в пробирку, я снова наполнил его песком и водой. Брат вырвал у меня таз из рук. Принялся встряхивать. Выплеснул. Что-то неудачно у него получилось. Мазка не было. С трудом мы нашли на дне три-четыре песчинки.
— На, болтай лучше ты, у тебя больше опыта, — сказал брат, отдавая мне таз.
Я принялся промывать песок. Дело шло с переменным успехом. Иногда получался вполне заметный мазок, как и в первый раз. В другой раз вся добыча ограничивалась одной или двумя песчинками. Случалось и так, что совсем ничего не было. Видно, распределение золота в песке имело неравномерный характер. И все же, когда весь песок был промыт, пробирка оказалась почти наполовину наполнена темным, непросвечивающимся песком. Она казалась тяжелой, словно в нее насыпали свинцовой дроби.
— Это, несомненно, металл, — сказал брат, — но какой? Может быть, это вовсе и не золото?
— Вот придем домой и установим точно, — ответил я.
— А как мы установим?
— Увидишь.
Дома я занялся химическими опытами впервые с тех пор, как мы вернулись в Ирпень из Киева. Укрепив на специальной деревянной подставке три пробирки, я бросил в каждую из них по нескольку крупинок добытого нами металла, после чего в одну пробирку налил крепкой соляной кислоты, во вторую пробирку — серной, в третью — азотной.
Брат впервые с интересом отнесся к химии.
— Это что ты туда за вонючие жидкости льешь? — спросил он.
— Это не вонючие жидкости, — авторитетно ответил я, — а серная, соляная и азотная кислоты. Если крупинки хоть в одной из этих кислот растворятся, то это не золото.
— А если не растворятся?
— Ну, тогда золото, — развел я руками.
— А если, допустим, в серной растворятся, а в соляной и азотной не растворятся? — продолжал спрашивать брат.
— Тогда не золото, — объяснил я. — Золото не растворяется ни в серной, ни в соляной, ни в азотной кислотах.
— А долго надо ждать?
— Ну, я не знаю. Я ведь с золотом никогда не имел дела. Подождем до завтра.
— Это до завтра ждать! — ужаснулся брат.
— Зато уж наверняка будет, — утешил я его.
— Отцу ничего говорить не надо. Ему не понравится, что мы раскрыли его тайну, — предупредил брат.
— А он, думаешь, знает, что в колодце золото?
— Почему же он, по-твоему, про какую-то колодезную тайну болтал? Ясно, знает, — сказал брат. — Должно быть, когда колодец копали, он попробовал промывать песок и нашел золото. Он ведь видел, как промывают в Сибири золото, когда на японскую войну ходил.
— Да, — вспомнил я. — Он ведь и сам там нашел золото, которое во флаконе.
— Верь ты ему! — с презрением сказал брат. — Это он не там нашел, а здесь.
— Где здесь?
— В колодце. Где же еще?
— Почему же он говорит, что в Сибири?
— А что он, дурак, чтоб говорить, что не в Сибири? Станет говорить, что у него в колодце золото, чтоб каждый дурак лазил к нему в колодец за золотом! Он не дурак!
— Значит, то золото, которое у него во флаконе, вовсе не из Сибири, а из нашего же колодца?
— Ясно.
Крупинки между тем без всякого изменения лежали на дне пробирок. Кислоты, по всей видимости, на них совершенно не действовали. У меня почти не оставалось сомнения, что наша находка — золото.
— А почему тебе пришло в голову там искать? — спросил я брата.
— Когда ты вчера посмотрел на песок, я сразу подумал, что ты подумал, что там золото. А вечером я лег спать да и думаю: вдруг там на самом деле золото? Ты уже везде искал, а там не искал. Должно же оно где-нибудь быть, думаю.
— Почему же ты мне не сказал?
— Я думал, ты спишь.
— А утром?
— Утром не хотел тебя будить. Ну, и думал, вдруг там никакого золота не окажется и ты будешь надо мной смеяться, скажешь: заболел золотой горячкой.
Он стал спрашивать, почему золото могло оказаться на такой глубине. Я объяснил, что золото находит по берегам рек, потому что вода размывает природные месторождения и уносит крупинки золота, которые оседают по берегам и на дне. Реки часто меняют русла. Старое русло может засыпать песком, на его месте может образоваться дюна, поэтому золотоносный слой может обнаружиться на глубине.
— Тогда надо поискать золото на участке там, где пониже. Колодец — на возвышенности, а мы
