Дел вспомнила о мерине и спустилась вниз ловить крапчатого, который щипал травку. Она подвела его к жеребцу, молча села в седло, посмотрела на меня и поблагодарила на языке Севера.
– Что? – не сразу понял я.
– Спасибо, – повторила она на Южном.
Что-то липкое сбежало по моей спине.
– Я тебе не нужен, – рожденные гневом и смущением слова прозвучали резче, чем хотелось бы (иногда, запутавшись в неопределенных чувствах и отчаявшись найти истину, я веду себя как обиженный ребенок). – Я не нужен тебе на самом-то деле. Тебе никто не нужен. Никто. Пока ты носишь этот меч.
Дел слабо нахмурилась, потом уголок рта дернулся.
– Кое в чем ты также бесценен, как и мой меч.
– Хм, – я пнул жеребца и он пошел вперед. – В чем например, баска?
– Не скажу, – с готовностью объявила она. – Потому что ты закидываешь удочку, а озера рядом нет.
– Я что делаю?
Дел открыла рот, не найдя слов, закрыла его и минуту рассматривала меня. Придя в себя, она объяснила мне, что такое рыбная ловля. А заодно и что такое рыба.
– Их едят? – с ужасом выдавил я. Судя по описанию, это были отвратительные твари: все в чешуе, с плавниками и жабрами.
Ее брови сошлись у переносицы.
– Я не сомневалась, что во время твоих путешествий из Харкихала в Джулу ты хоть раз, но обязательно пробовал рыбу. Джула, как мне кажется, не очень далеко от океана, а Харкихал совсем рядом с Северной границей. Разве люди там не едят рыбу?
Я нахмурился.
– Больше чем на день я в Харкихале не задерживался… А что касается Джулы, то откуда мне знать, сколько от нее до океана? Я никогда не перебирался через горы.
От удивления ее брови выгнулись до волос.
– Ты никогда не видел карты?
– Конечно я видел карты. Я знаю Пенджу и по-моему ты могла в этом убедиться. Я знаю где, чьи владения, правильно? Я знаю постоянные поселения и все колодцы. Я знаю…
Дел подняла руку.
– Все. Я поняла. Ну конечно, прости меня, я не сомневалась в твоих познаниях, – ласковая речь и безмятежный взгляд – значит все это говорилось только чтобы успокоить меня (или заткнуть мне рот). – Я хотела сказать, странно, что ты так не уверен в границах и в том, что лежит за ними.
– А ты, конечно, уверена.
– Меня учили, – мягко сказала она. – Человек должен знать страну, в которую собирается отправиться. Я должна держать все знания здесь, – она кивнула головой. – Кроме обучения танцу, мы изучали математику, языки и географию.
Теперь понятно, почему Дел и один или два Северных танцора мечей, которых я знал, неплохо говорили на моем языке. Южный выучить легко, но язык Пустыни – местное наречие Пенджи – дается с трудом. Я долго переводил его для Дел. Теперь, набравшись от меня, она могла на нем объясняться. Между собой мы общались на Южном, это казалось естественным.
Что касается математики и географии, то я даже слов таких никогда не слышал. Все мое обучение было посвящено только танцу мечей, физическому развитию и ритуалам, которые составляют танец. Я провел годы, изучая как двигаться, сражаться, убивать. Больше ни на что не хватало времени.
Я пожал плечами.
– Мы разные люди, баска… нас воспитывали по-разному.
Она задумчиво кивнула.
– Иногда я забываю. Для нас весь мир в круге и танце… и часто трудно вспомнить, что есть что-то более важное. Этим мы похожи… а в остальном такие разные…
Говорить напрямик – в этом вся Дел. Ступив на землю Севера, она открыла тайники своей души и начала свободно говорить на тему, которые ни один из нас никогда не затрагивал.
– Ты женщина, а я мужчина, – любезно сообщил я. – Мы разные от рождения.
Лицо Дел потеряло всякое выражение.
– Разные от рождения, – согласилась она. – Хотя во многом различий быть не должно.
– Дел, давай не будем начинать все сначала. Ты знаешь, я первый признал твои достоинства. Аиды, баска, я вошел с тобой в круг, помнишь? Я уважаю твое умение. Когда-нибудь я мешал тебе? Поддавался? Относился к тебе по-иному из-за того, что ты женщина?
Она задумалась.
– Не настолько, насколько привык.
– Сулхайя, – кисло сказал я и погрузился в молчание.
Весь остаток дня Дел почти ничего не говорила. Каждый шаг мерина, который увозил ее подальше от Юга, был для Дел праздником, а я ловил себя на том, что то и дело оглядывался назад. Очень скоро на смену знакомому простору пустыни пришел чужой Север, вокруг не осталось ничего привычного. Я стал чужаком, отрезанным от своего мира.
Привыкнув к ритму шага, я погрузился в мрачные раздумья настолько, что какое-то время не следил за жеребцом. Гнедой решил пошагать спокойно. Он упрямо тащился вверх и вперед, поворачивал уши во всех направлениях и каждый раз, когда он мотал головой, медные украшения уздечки звенели.
Мир бурлил, как кипящая вода в котле. Впереди, поджидая нас, прижимались к земле огромные горы.
Я поежился, приподнялся в седле, снова приподнялся, мрачно глядя на Север, на вершины. Открыл рот, чтобы сказать что-то Дел, но снова закрыл его, лязгнув зубами и разозлившись на себя за то, что едва не выдал свои переживания.
Потому что что-то было не так.
И от этого вставал каждый волосок на моем теле. Что-то шевелилось у меня на черепе, от этого он чесался и я яростно скреб его, хорошо зная, что причиной были не назойливые паразиты, а что-то неизвестное. Что-то неопределенное. И это что-то могло выставить меня дураком в глазах Дел.
Я глубоко вздохнул, пытаясь стряхнуть нарастающее ощущение неправильности, собрался просто выдохнуть воздух из легких, но слова прозвучали сами собой:
– Мне это не нравится.
Фраза удивила даже меня тем, как коротко и ясно выразила мои чувства. Дел повернула голову и посмотрела на меня, покачиваясь в седле в такт шагов лошади.
– Не нравится что?
Нахмурившись, я посмотрел вниз, на стриженную гриву жеребца. Пальцы беспокойно теребили плетеный повод. Я видел мозоли, шрамы, частички руды, въевшейся в суставы. На свободе я постепенно набрал вес, который потерял в рабстве, но от шрамов избавиться не мог, и они постоянно напоминали мне о случившемся. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Дел и я сбежали из плена танзира Аладара: я – из золотой шахты, Дел – от назойливых приставаний. Это было всего несколько месяцев назад.
– Тигр, что тебе не нравится?
Снова за свое. А я не знал, что ответить.
– Не знаю, – неохотно признался я. – Оно.
– Оно, – повторила Дел после недолгого размышления.
Я расправил плечи, проверяя, удобно ли сидит перевязь и на месте ли мой меч. Нет, не мой. Меч Терона.
– Баска, ты ничего не чувствуешь?
– Чувствую, – с готовностью ответила она.
Это осчастливило меня безмерно.
– Вот видишь! Понимаешь теперь? Я не сумасшедший. Есть что-то странное… что-то жуткое…
– Странное? – переспросила она. – Нет. Это чувство дома.
