– Прости! – кричал он. – Прости!
Дел вздрогнула и отшатнулась. Я видел, каких усилий ей стоило не оттолкнуть его.
– Прости! – кричал мальчик, прижимаясь к запястью Дел. – Это был не я, я клянусь… не я… не я! – всхлипывания заглушили остальные слова, превратив их в бессвязный лепет.
Значит они все знали. Все помнили. Киприана покраснела и старалась не смотреть на меня. Адара не чувствовала себя такой униженной, но и ей тяжело было встречаться со мной глазами. Она нервно теребила юбки.
Я осмотрел каньон. Все Кантеада снова спрятались, оставив мастера песни как посредника, но я помнил их этой ночью. Помнил их со свечами и камнями для охраны, появившихся из темноты, чтобы освободить жителей Границы и заключить локи в кольцо, которое я уже не разрушу.
Такая изящная вещь, кольцо, такое хрупкое. Гладкие круглые камни, аккуратно выложенные в круг в центре каньона недалеко от пещеры мастера песни. В нем находились локи. Даэва, Шеду, Ракшаса. Демоны из детских снов.
– Нам пора уходить, – сказал я. – Мы не должны здесь задерживаться. Это место мира, а мы портим Кантеада песню.
Я почувствовал на себе взгляд Дел. Признаюсь, я удивился своим словам не меньше ее, но ведь я сказал правду.
– А как же мы? – мягко спросила Адара. – Я знаю, вы должны идти, но что нам делать? Здесь ведь мы остаться не можем.
Гаррод стоял позади умытой Дел, на лице которой остались синяки и кровоподтеки. Он опустил веки, спрятав бледные глаза, потом моргнул и посмотрел на жителей Границы.
– Я отведу вас, – сказал он.
Киприана отвлеклась от нас и изумленно посмотрела на Гаррода.
Массоу не отходил от Дел.
– А ты не можешь взять нас с собой? – спросил он.
Я видел как тяжело было Дел, она никак не могла забыть локи-Массоу. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не шарахнуться от мальчика и говорить ровно.
– Нет, – сказала она, легко касаясь взъерошенных светлых волос. – Нет. Я должна идти. Мне нужно закончить важное дело.
Адара смотрела на Гаррода. В ее зеленых глазах были и надежда, и смущение. Только тут я вспомнил, что Северянин совсем чужой для них, он появился, когда в их телах уже были локи.
Говорящий с лошадьми взглянул на меня.
– Я возьму на себя эту ответственность.
Я поднял брови.
– А ты сможешь?
Губа со шрамом немного изогнулась.
– После песни грез – да. Я думаю, мне еще не поздно исправиться.
Адара расправила свои юбки.
– Мы идем в Кисири.
Гаррод слабо улыбнулся, кинув взгляд на Киприану.
– Кисири далеко, но Высокогорья – мой дом. Я проведу вас безопасными дорогами.
Киприана смотрела на Гаррода.
– У нас нет лошадей.
Бусинки в косах зазвенели, когда Говорящий с лошадьми засмеялся.
– Предоставьте это мне. Я знаю, как достать лошадей.
– Мошенничеством? – поинтересовался я. – Кантеада не ездят верхом. Здесь красть лошадей негде.
Льдистые глаза прищурились и сочли недостойным со мною связываться.
– Прошлой ночью мастер песни сказал, что недалеко отсюда есть поселение. Я собираюсь купить лошадей, Южанин, на деньги, которые ты одолжишь мне.
– Одолжу?
– Или дашь, – мягко сказала Адара. – Ты обещал купить лошадь и повозку вместо тех, что мы потеряли.
– Да, – подтвердила Дел. – Обещал.
Я кинул на нее хмурый взгляд, порылся в кошельке, отсчитал деньги и отдал их Гарроду.
Адара протянула руку.
– Деньги будут у меня.
Лицо у Говорящего с лошадьми было такое, словно он проглотил что-то кислое. Он неохотно отдал монеты Адаре. Она завязала их в тунику, а Дел одобрительно кивнула:
– Доверяй деньги женщине. Женщины ими лучше распоряжаются.
– Я пойду к жеребцу, – объявил я, услышав знакомое ржание.
Думаю, он мне обрадовался. И уж конечно ему было приятно ткнуться носом в мою шею и размазать по мне слюну. Я выругался, отпихнул его нос, вытащил колышек из земли. Повернулся и увидел Киприану.
Щеки ее покраснели. Она обхватила себя руками и смотрела в землю, собираясь заговорить, но никак не решаясь.
Жеребец потянулся к ней своим вездесущим носом. Коснулся ее лица. Понюхал и фыркнул на нее.
Вряд ли Киприана испытывала удовольствие, когда стирала предплечьем слюну с лица. Я отпихнул жеребца и вдруг понял, что было неправильно.
Нет. Что было правильно.
– Все это время, – сказал я изумленно, – все это время он чувствовал неладное. Помнишь?
Она взглянула на меня, не успев как следует протереть лицо.
– Он укусил Массоу, – вспоминал я. – Он беспокоился когда ты была рядом. Жеребец нервничал, даже Гаррод говорил мне об этом. Он просто ничего не мог объяснить.
Словно подтверждая мои слова, жеребец как бы ненароком подобрался к Киприане. Девочка сначала шарахнулась, но взяла себя в руки и шагнула к гнедому. Румянец заливал ее щеки.
Я игриво шлепнул жеребца по носу.
– Все нормально, – успокоил я ее. – Я не виню тебя… Ты не имеешь к этому никакого отношения.
– Но…. все, что я говорила, – девочка едва выговаривала слова. – То, что я говорила и делала…
– Это была не ты, – повторил я. – Не ты, не твоя мать, не Массоу.
– Но… ты мне нравился, правда, – в ее голосе звучало удивление и меня это немного раздражало. – А потом я вела себя как дура, говорила и делала такое… пыталась заставить тебя… захотеть меня, – краска залила ее шею, лицо от стыда покрылось потом и заблестело. – Я вела себя как потаскуха из кантины Харкихала, продающая себя за деньги…
– Ты вела себя как женщина, которой нужен мужчина, – грубовато сообщил я. – Киприана, ты молода, но ты взрослеешь. Тебе нечего стыдиться. Скоро придет день, – я вдруг подумал о Гарроде, – может даже скорее, чем ты думаешь, когда мужчина ответит на твою благосклонность, – я вспомнил ее мать, – после того, как ты выйдешь замуж.
Киприана робко улыбнулась.
– То же самое говорит моя мама.
– Тогда может стоит к ней прислушаться. У нее есть опыт, – я повернулся и медленно пошел назад, к Дел. – Не вини себя, Киприана. В искренних чувствах ничего плохого нет, о них можно говорить вслух.
Она застенчиво приподняла одну бровь.
– А ты говоришь о них Дел?
Я покорно вздохнул.
– Может быть не всегда.
Киприана примерилась к моему шагу и протянула мне раскрытую ладонь.
– Мне это нужно, – сказала она. – Это принадлежало Ракшасе.
