— Ты так и не позволил ему коснуться меча, — тихо сказал Набир.
Я равнодушно пожал плечами.
— Мне просто не нравится, когда другие трогают мой меч.
— А можно мне?
— Нет. По той же причине.
Темные глаза Набира смотрели твердо.
— Ученик — шодо, я с уважением прошу…
— Нет, — повторил я, понимая, что он меня поймал. — Мы не настоящие ученик и шодо, поэтому формальное обращение не действует.
Черты его молодого лица можно было назвать даже грубыми. На Юге есть племена, ведущие очень дикий образ жизни, и это отражается на их внешности. Может Набир и был рожден метисом, но в нем чувствовалась присущая Пендже свирепость. И она сильно изменяла его.
— Если формальное обращение не действует, — спокойно сказал он, — я больше не танцую с тобой.
— Не танцуешь?
— Нет. Это ТЕБЕ нужно танцевать со мной, — Набир улыбнулся с обманчивой невинностью. — Ты помогаешь не мне, Песчаный Тигр, ты помогаешь себе. Ты медлительный, скованный и неловкий из-за раны, и ты боишься, что уже никогда не сможешь танцевать с такими, как Аббу Бенсир. И если ты не можешь…
— Хорошо, — перебил я его, — ты прав. Да, я не в форме. Я медлительный, скованный и неловкий, и все мое тело болит как в аидах. Но я ЗАСЛУЖИЛ боль, Набир… заслужил медлительность, скованность, неуклюжесть, а у тебя все это просто от рождения.
Это был не комплимент. Но Набир нанес слишком глубокую рану, избавляясь от своего страха передо мной.
— Значит, — мягко начал он, — ты решил заточить затупившийся клинок и новый точильный камень и снова получить острие.
— А тебе не все равно? — спросил я. — Ты ведь тоже извлекаешь из этого пользу.
Набир кивнул.
— Да, но ты бы мог спросить и меня.
Я слабо вздохнул.
— Мог бы. Но ты поймешь, когда доживешь до моих лет, что гордость может толкнуть человека на странные слова и поступки.
— Ты Песчаный Тигр, — сказал он с выразительной простотой и этим заставил меня застыдиться.
— Я был рабом, — тихо заговорил я. — Ты слышал, что сказал Аббу: чула. И я был чуть младше тебя, когда получил свободу. Поверь мне, Набир, эти годы не прошли бесследно и не забылись, хотя я уже много лет свободен.
— Конечно, — очень мягко согласился он.
Я тяжело вздохнул и потер лоб, скрытый под мокрыми волосами.
— Послушай, — сказал я. — Дело в том, что я не могу назвать тебе имя моего меча, а пока ты не знаешь имя, ты не можешь его коснуться. Мне жаль, Набир… но я повторю тебе то же, что услышал от меня Аббу: лучше тебе всего этого не знать.
— Значит в этом секрет? В его имени?
— Частично — да, — согласился я. — Остальное я не расскажу, — я отвернулся. — Ты идешь? Выпьем акиви?
Он подошел ко мне, хмуро глядя себе под ноги, и с усилием выдавил:
— А я действительно медлительный, скованный и неуклюжий?
Я подумал не соврать ли, но обманывать Набира не хотелось. Он заслуживал правды.
— Да. Но все изменится, — я ухмыльнулся. — Еще несколько кругов со мной, и ты будешь бесспорным наследником Песчаного Тигра.
Улыбка Набира была вялой, но теплой.
— Это не так уж плохо.
— Если не приводит к неприятностям, — я хлопнул его по спине. — А как тебе та девочка из кантины?
Набир воздержался от ответа. Значит либо красавица понравилась ему так, что он слов не находил, либо у него не хватило мужества.
Ну ладно, пусть пройдет время… молодая мужественность бывает и неуклюжей.
9
Набир кинул на меня тревожный взгляд поверх наших клинков.
— Она не выйдет за меня замуж.
Произведенный фразой эффект удивил даже Набира. Я выпрямился из низкой стойки и, нахмурившись, опустил меч.
— Кто не… — я моргнул. — Та девчонка из кантины?
Набир кивнул и тоже опустил свой деревянный меч. Глаза его стали свирепыми.
Интересное он выбрал время, подумал я, чтобы поделиться горем. Тренировка была в самом разгаре, уже два дня мы занимались в круге в десять шагов.
— Зачем она тебе? — спросил я.
Набир выпрямился. По его смуглой коже стекали капли пота.
— Я люблю ее.
Я открыл рот, но ничего не сказал. Я раздумывал, как бы потактичнее обсудить ситуацию с мальчиком, чья колючая племенная гордость — метис он или нет — иногда требовала вежливого и осторожного обхождения. Не из-за того, что я опасался его внезапной атаки — если бы дело зашло так далеко — просто я не хотел ранить его чувства.
Я провел предплечьем по лбу, убирая падавшие на глаза волосы.
— Я не хочу обидеть тебя, Набир… она у тебя первая?
Он сразу напрягся и объявил:
— Нет. Конечно нет. Я уже много лет мужчина.
Я терпеливо ждал. Наконец его взгляд изменился.
— Да, — едва выдохнул он.
Вот значит как. Это многое объясняло.
— Перерыв, — предложил я.
Набир вышел вслед за мной из круга, принял из моих рук флягу и сделал несколько глотков, пока я опускался на шелковый бурнус, валявшийся на песке. Я отложил в сторону деревянный клинок и поставил локти на согнутые колени.
— Значит ты с ней переспал, — лениво сказал я, — и тебе это понравилось. Очень понравилось.
Набир так и не сел. Он кивнул, крепко сжимая флягу.
— Ничего особенного в этом нет, — я покосился на него. — Но жениться на ней не обязательно.
— Я хочу.
— Но ты не можешь жениться на каждой женщине, с которой переспишь.
Ему конечно даже в голову не приходило, что и другие могут доставить ему такое же удовольствие. Он обнаружил магию в женском теле — и в своем собственном — и подумал, что теперь так и пройдет — с ЭТОЙ Южанкой — остаток его жизни.
Бедный мальчик.
— А она не хочет, — выдавил он.
А вот это просто благословение божье. Но я спросил, потому что Набир ждал вопроса.
