потому им не приходит в голову, что самые одаренные художники, чьи таланты светят наиболее ярко, сгорают слишком быстро… и что мы должны идти на это добровольно ради блага герцогства.
Ему удалось приковать к себе внимание всех, даже записных смутьянов – Отавио, Ферико и Дэво.
– Бальтран до'Веррада пребывает в отменном здравии. Для нас, иллюстраторов, сорок три – порог смерти, для обычных же людей это всего-навсего зрелые годы. У нас нет оснований считать, что дон Алехандро в ближайшие двадцать лет унаследует отцовский титул, а посему тот, кого нам предстоит готовить в кандидаты, должен быть молод. – Он улыбнулся уголками губ. – Конечно, к тому времени, когда придет его срок, я уже буду в могиле. И кое-кто из вас:
Отавио – он почти мой ровесник, возможно, Ферико и Дэво. Не меньше половины из нас, а может быть, почти все… Раймон – вряд ли, ведь он самый молодой после Сарио… Хотя кто знает. Впрочем, если Раймон и доживет, шансов у него почти не будет – новый герцог вряд ли назначит старика Верховным иллюстратором. О нашем несчастье давным-давно знает весь город. И даже все герцогство. Враги семьи Грихальва, такие, как Серрано, без устали трубят, о ее недостатках: слабое семя, слабая кровь, короткая жизнь. Вырожденцы. Вот почему наша задача – найти юного мужчину, чей талант – Дар – позволит ему стать идеальным преемником нынешнего Верховного иллюстратора, Сарагосы Серрано.
– Ему всего шестнадцать, – проворчал Отавио.
– А сколько ему будет через десять лет? – не полез за словом в карман Дэво.
Артурро улыбнулся.
– Вот именно. И кто из нас положа руку на сердце не хотел бы стать его ровесником? Знать, что впереди у тебя – лет двадцать, не меньше… а не год или в лучшем случае три. – Он поочередно взглянул на каждого из присутствующих и увидел согласие в спокойных взорах, тоску на морщинистых лицах. Никому из Вьехос Фратос, кроме Раймона и Сарио, не протянуть и десяти лет. – Неразумно жить только сегодняшним днем, стоит и о будущем думать.
Ферико недовольно покачал головой.
– Я не согласен, что Сарио – наше будущее.
– Неуправляем, – пробормотал Отавио.
– Любой человек управляем, если пожил среди Вьехос Фратос, – громко сказал Раймон. – Или вы забыли Томаса? Томаса никто из них не забыл.
– Я думаю, помнит его и Сарио. В крайнем случае можно освежить его память. – Артурро еле заметно улыбнулся и легко сменил тему. – Мне бы хотелось предложить кандидатуру агво Раймона на должность иль семинно. Все эти шесть лет он служил мне так же добросовестно, как и вам, и если нас заботит будущее семьи, мы не должны пренебрегать и ее настоящим. К тому времени, когда дон Алехандро унаследует титул герцога, многих из нас уже не будет в живых, и если мы решили готовить Сарио к должности Верховного иллюстратора, надо дать ему в наставники человека, которому доверяем. Не сомневаюсь, когда-нибудь он станет сангво, но сейчас ему мало быть агво.
– Граццо, Премио, – хрипло поблагодарил Раймон. – Но… боюсь, я этого не стою.
– Стоишь. – Артурро поднял руку, дескать, не спорь. – Все ли согласны со мной?
– Можно было хоть по этому вопросу узнать мнение Сарио, – проворчал Дэво.
Ферико скривился.
– С каких это пор мальчишка вправе выбирать себе опекуна?
– Да, но разве мы все – не опекуны его? – спросил Артурро. – Разве мы не опекуны друг друга и всей нашей семьи?
– Пока в наших руках все принадлежащие нам Пейнтраддо Чиевы, бояться нечего, – сказал Дэво.
– Разве что самих себя, – заметил Раймон. – Мы наделаем бед, если станем неуправляемы. И кто из сидящих здесь может поклясться, что все мы – все без исключения – не доводили до белого каления взрослых, когда были мальчишками?
– Личные амбиции нельзя ставить выше целей семьи, – негромко промолвил Артурро. – А цель семьи – вернуть то, что отняла у нас нерро лингва. Силу. Положение. Славу.
– И былую численность, – тихо добавил Раймон. – Даже этого мы лишились. Теперь только Дар способен нам помочь, и пользоваться Им надо с умом.
– С умом?! – Отавио возмущенно тряхнул головой. – Сарио не больно-то много думает о возрождении семьи. Только о себе.
Ферико кивнул, запустив пальцы в глиняную вазу, чтобы выдавить дольку лимона, – в спертом воздухе резкий аромат цитрусовых заменял благовония.
– Ему больше нравится критиковать наши правила.
– Мне тоже это нравилось, – сказал Артурро. – В прошлом. Опешили все, даже Раймон.
– Премио, вам?!
– Конечно. – Артурро рассмеялся. – По-моему, это возрастное. Отавио сразу возмущенно запротестовал:
– Я никогда не подвергал сомнению…
– Эйха, Тави, конечно, подвергал, – устало сказал Дэво. – Если хочешь, я напомню, когда и как. Могу повторить слово в слово. Ты капризничал всякий раз, когда муалимы требовали набивать руку на скучных пейзажах, а тебе хотелось рисовать нежные линии женской груди и ягодиц.
Эти слова вызвали множество улыбок и одну-единственную хмурую мину.
– У нас его Пейнтраддо Чиевы, – продолжал Дэво. – Между прочим, не кто иной как Сарио был рядом с девчонкой, когда она сожгла автопортрет Томаса. Думаете, он такой наивный? Думаете, не знает, что бы с ним стало, если б мы сочли необходимым его наказать?
