Златого Ветра, вы вернулись домой. И по меньшей мере один из вас уже никогда не отобьется от родного стада.
Глава 13
Сорок три прожитых года не лишили герцога Бальтрана природной силы и грации. Он легко перекинул правую ногу через луку седла, при этом повернулся и высвободил левую стопу из стремени. И вот он уже стоит на полусогнутых ногах, балансируя руками как фехтовальщик. Премио чевайо, учивший его с детства верховой езде, не знал этого приема; Бальтран сам изобрел его, когда стал постарше, – для экономии времени. Энергичному, деятельному юноше претила церемониальная медлительность. И теперь, спрыгнув с коня вопреки всем правилам и традициям, Бальтран до'Веррада снова ощутил себя молодым, несмотря на легкую боль в коленях. Выгоднее демонстрировать бодрость и силу, чем жаловаться на первые проявления костной лихорадки – сущего наказания для города, построенного так близко от болот. Особенно от этой хвори страдали Грихальва.
Вот уж кому не позавидуешь, так это Грихальва – злосчастному, хиреющему роду.
Один повод в серебряных фестонах лежал на шее жеребца, другой герцог подал молодому конюху, выбежавшему из конюшни принять господского скакуна.
Бальтран не стал ждать, когда его спутник, подъехавший следом, спешится. В проворстве юноша не уступал отцу, чего нельзя было сказать о грации. Слезая с коня, он зацепился шпорой за стремя и чуть не упал; тем временем герцог как ни в чем не бывало шагал по мощенному плитами внутреннему двору и стягивал кожаные перчатки. Алехандро торопливо сунул повод конюху и бросился вдогонку за отцом.
Оба были высокого роста, но у герцога за плечами осталось гораздо больше лет, чем у его наследника; Бальтран давно успел приноровиться к своей широкой поступи.
– Патро…
– Кажется, я тебе уже сказал. – Пыльные перчатки упали на протянутые ладони слуги, вышедшего из Палассо навстречу герцогу с сыном. – Нет, и точка.
– Но…
– Алехандро, на то есть причины. Ты хоть представляешь, что бы сказала мать?
Теперь Алехандро шел рядом, нога в ногу, легкая походка обещала, что он обретет отцовское изящество движений – конечно, если когда-нибудь перестанет расти.
– А разве ей обязательно знать?
– Нет, Алехандро, ей не обязательно это знать, но она все равно узнает. Женщина есть женщина. Сначала узнают слуги – твои и твоей любовницы, затем их друзья, затем друзья друзей, затем фрейлины герцогини и, наконец, она сама. А уж она найдет, что нам с тобой сказать.
– Я могу ее куда-нибудь увезти.
– Родную мать? – Ужас на лице сына вызвал у Бальтрана ухмылку. – Ну, ну! Эйха, ты что, шуток не понимаешь? – Не укорачивая шаг, он стал развязывать шнурки кожаного охотничьего камзола. – Хотя, конечно, ничего смешного тут нет, уж я-то знаю. Когда мальчик впервые в жизни хочет обзавестись содержанкой, это дело нешуточное. – Он справился со шнурками, снял камзол и бросил в ловкие руки камердинера. – Алехандро, я не против, чтобы ты завел подружку. Я всего лишь советую найти другую женщину.
– Патро, но я хочу ее…
– Почему? Потому что она показала тебе мир, где ты раньше не бывал? Потому что подарила тебе чувства, которых ты раньше не испытывал и даже не подозревал, что они существуют?
Бальтран, заметил, как побледнел его сын, как напряглись мышцы его лица, и, ощутив жалость, остановился.
– Матра, я понимаю… Да, Алехандро, я понимаю. Но – нельзя. Это исключено.
– Но ведь я наследник… И если я чего-то хочу…
– Алехандро! – Бальтран понял, что его терпение на пределе. – Да, Алехандро, ты действительно наследник, и в этом мире тебе доступно очень и очень многое. Но прежде чем добиваться исполнения своих желаний, наследнику необходимо как следует подумать.
– Патро, я уже подумал.
Мокрая от пота рубашка липла к телу, но герцог жестом велел камердинеру уйти. Не раздеваться же посреди двора. Хотя сын, похоже, готов семенить вслед за ним по всему Палассо и подобострастно заглядывать в глаза.
– Да, Алехандро, ты подумал. Не сомневаюсь. Но кое-чего ты все-таки не учел.
– Кое-чего? – Зацепившись за это слово, Алехандро осмелел, несвойственное ему смирение уступило холодной настойчивости. – Кое-чего? Она мне нужна. А тебе нет. Да о чем тут спорить?
– О политике.
– Но она же содержанка, а не принцесса… При чем тут политика? Бальтран отвязал грязные манжеты и стал закатывать рукава, обнажая мускулистые, загорелые предплечья.
– Алехандро, она была моей любовницей. И вдобавок она Серрано. И если переберется из моей постели в твою, ей будет трудно выйти замуж, тем более за состоятельного дворянина.
– Патро, у тебя же сейчас другая женщина, – упрекнул его сын. Отец беззлобно ухмыльнулся.
– Верно. Может быть, это даже твоя мать… впрочем, тебя это не касается. Подумай еще раз, хорошенько подумай о последствиях. Если Гитанна Серрано из рук герцога перейдет в руки наследника…
Ведь дело не только в том, что подумает твоя мать. Главное, как на это посмотрит двор.
– Да кому какое дело, с кем я сплю?
