стрельчатому окну. Через него в комнату тек аромат цветущего винограда – густой, как дешевые духи, столь охотно приобретаемые крестьянками – кампонессас – в праздники. К запаху цветов примешивался пьянящий дух скошенной травы – во внутреннем дворе трудились садовники. Летняя жара и обилие влаги в почве и воздухе – что еще нужно растениям? Другие семьи в самую жаркую пору перебирались за город, но Грихальва – никогда. Они трудились в своем Палассо. Денно и нощно.
Раймон тихо вздохнул, но не повернулся. Обратился к уместившемуся в полуовале окна кусочку сада:
– Думаю, мы должны кое-что предпринять для достижения наших целей.
– Раймон! Матра Дольча, твое счастье, что ты говоришь это мне, а не кому-нибудь… Ты хоть представляешь, к чему это может привести?
– Скорее всего, к Чиеве до'Сангва. Дэво заметно встревожился.
– И тебе все равно? Неужели не боишься? Раймон круто обернулся.
– Я боюсь совсем другого. Впервые за несколько поколений у нас появилась возможность – и какая возможность! – пристроить ко двору члена семьи Грихальва. И ничего не выйдет, потому что один старый моронно на дух не переносит одного мальчишку и завидует его Дару.
Дэво замахал на Раймона руками.
– Ну что ты! У Тави всегда были проблемы…
– Отавио на должность Премио Фрато не годится, и ты это понимаешь. – Раймон совладал с дыханием и заговорил спокойнее. – И я это понимаю. И боюсь. Да, Дэво, боюсь. Ты и сам не хуже меня знаешь, что Сарио – единственная наша надежда.
– Лишь при условии, что он будет послушен, – напомнил Дэво. – Номмо Матра эй Фильхо! Раймон, в семье Грихальва нет другого такого упрямца.
Раймон невесело улыбнулся.
– А я?
Дэво рассмеялся.
– Эйха, одно время и с тобой не было сладу. Но в конце концов ты образумился.
Под манжетой зачесалась рука, напоминая о “наименьшей каре”.
– Да, в конце концов образумился, – задумчиво сказал он. – Ты можешь предложить иной путь?
– Другого пути нет, – без колебаний ответил Дэво.
– Ну так почему же…
– Потому что мы не можем своими руками расшатывать устои! Это противоречит нашим принципам. – Дэво покачал головой. – Компордотта, Раймон. Мы должны быть непогрешимы всегда и во всем.
– И ради этого совершать ошибки?
– Раймон, ты все отлично понимаешь, – убеждал его Дэво. – Без строжайшей компордотты, без угрозы такими наказаниями, как “наименьшая кара” и Чиева до'Сангва, мы превратимся в чудовищ.
– Отавио будет доказывать, что Сарио уже превратился в чудовище.
– Вполне возможно, он окажется прав. Но лишь в том случае, если мы позволим мальчику действовать по собственному разумению. Если оставим его, неподготовленного, без надзора Въехос Фратос. Сарио это Сарио.
– А что мы будем делать, если так и не увидим Сарио в должности Верховного иллюстратора? Дэво пожал плечами.
– Будем ждать.
– Сколько? Пятьдесят лет? Пятьсот? – Раймон раздраженно тряхнул головой. – Нам еще очень повезло, что до'Веррада до сих пор дают стране толковых, трезвомыслящих правителей. Но где гарантия, что так будет всегда? Где гарантия, что пракансийцы и прочие соседи не измотают нас набегами? Если Тайра-Вирте ослабеет, войны не избежать. И в этой войне может погибнуть наш род.
– Ты имеешь в виду тза'абов. – Лицо Дэво окаменело – он понял, к чему клонит Раймон. – Ты боишься не Пракансы, и не Гхийаса, и не других стран, а Тза'аба Ри.
Раймон тяжело вздохнул, прислонился к стене у окна и устало закрыл глаза.
– Эн верро. Его-то я и боюсь.
– Раймон, тза'абы разгромлены! Пророк убит, Всадники Златого Ветра рассеяны, Кита'аб сожжен. И это заслуга наших родичей! Племена в таком упадке, что женщине, называющей себя императрицей Тза'аба Ри, никогда не послать их в бой. И у Пророка вот уже сто лет не было потомка по мужской линии. Тза'абы нам не страшны. Их вера умерла, их дух сломлен.
Раймон отлепил от стены затылок и посмотрел на Дэво в упор.
– Откуда ты знаешь? Дэво растерянно заморгал.
– А откуда все мы знаем?
– С чего мы взяли, что не осталось Всадников Златого Ветра, не уцелело страниц Кита'аба? Что не найдется человека, который захочет возродить Тза'аб Ри?
– С того, что… – Дэво осекся. – С того, что минул очень долгий срок.
– Слишком долгий? – Раймон скептически хмыкнул. – Дэво, что значит слишком долгий срок, если речь идет о возрождении святынь?
