герцогства мы – никто…
– Ты забыл о спальне. – На миг лицо Дэво осветилось жестоким весельем. – Грихальва – в постели, Грихальва – при дворе.
– И все-таки мы отстаем от Серрано, – сердито возразил Раймон. – Катерин Серрано – все еще Премиа Санкта. По сей день отравляет екклезию, настраивает против нас.
– Но власти у нее уже меньше. – Дэво снова поерзал на скамье, усаживаясь поудобнее. – Раймон, за такой короткий срок мы добились очень многого. Давно ли Сааведра сошлась С Алехандро? А сегодня Сарио получил должность. Мы ни в коем случае не должны упустить свой шанс. Ведь мы столько трудились, столько ждали.
, Дэво, в роду Грихальва Сарио – первый Верховный иллюстратор за три поколения. Он назначен меньше двух часов назад, а ты уже порицаешь его.
– Не его, Раймон. – Дэво поморщился. – Эйха, да, пожалуй, можно сказать и так. Хотя на самом деле я порицаю не его самого, а кое-какие отрицательные черты. Он слишком зелен…
– А потому дольше прослужит герцогу.
– Я не о годах, а о самодисциплине.
– Ничего, научится сдерживать норов. Он ведь уже многому научился. Дэво, ты должен это признать.
– Признаю. – Старик улыбнулся. – Ты был его заступником почти столько же лет, сколько Артурро был твоим.
– Мне был необходим заступник. Сарио – тоже.
– Раймон, у тебя есть редкостное качество. Ты способен разглядеть в художнике животворящий огонь, а мы видим только пламя, которое превращает человека в пепел. Наверное, ты прав: не надо бояться животворящего огня…
– Нет, Дэво, Сарио для нас опасен, – перебил Раймон. – Я никогда этого не отрицал, хоть и заступался за него. На этот счет у меня один-единственный аргумент: человек, обладающий Даром, знаниями, навыками, а еще навязчивой идеей доказать, что все остальные не правы, и желанием любой ценой превзойти их, – способен добиться своей цели. И многие пытались, Дэво… многие пытались за три поколения.
Дэво неотрывно смотрел ему в глаза.
– А ведь ты бы мог оказаться на его месте. И лучше, если бы это был ты.
– Нет, – не раздумывая, возразил Раймон. – У меня слишком слабый, слишком рассеянный огонь… – Неслышно ступая, он приблизился к скамье напротив Дэво и сел, принял точно такую же позу, как и у старика. – Мое желание зиждется на примитивном честолюбии, я не способен свернуть горы. Между честолюбием и одержимостью – пропасть. Честолюбец хочет прийти к цели. У одержимого нет иного выбора.
– А потому одержимый добивается своего. Но гораздо важнее таланта. Дара и даже одержимости – надлежащее поведение, способность употреблять свою силу на благо семьи, а также на благо герцога и государства. – Голос Дэво был исполнен спокойствия. – Для этой задачи не было и нет никого пригоднее тебя.
Раймон неподвижно смотрел в сумрак крошечной молельни, приютившейся в глубине Палассо. Новый герцог, новая фаворитка герцога, новый Верховный иллюстратор. Возможно, теперь все пойдет по-новому; возможно, народ снова полюбит Семью Грихальва.
– Но я тоже хочу, чтобы кто-нибудь придумал, как вернуть молодость моим суставам… – Он поднял руки, взглянул на распухшие костяшки пальцев. Ощутил боль в позвоночнике. “Откуда у тебя уверенность, что сам я пекусь о благе семьи? Что, если мною тоже движет лишь моя одержимость?” – Костная лихорадка приходит к каждому из нас. Приходит и убивает.
– И к Сарио? – спросил Дэво. – Думаешь, она и его убьет? Или он убьет нас?
Раймон был настолько ошеломлен, что перестал чувствовать боль в руках и спине. Он опустил ладони на колени и посмотрел на человека, который вместе с Артурро лепил его душу.
– Сарио очень рано научился делать и носить маски, – сказал Дэво. – Причем надежные маски: видимые, но непроницаемые. По его лицу невозможно понять, что он думает. Правда, видны дерзость и честолюбие, но мы за такие грехи не наказываем, за это карает Матерь. – Он остановил качавшийся на цепочке Золотой Ключ. – А ты, Раймон, никогда не делал масок. И не носил. – Он перевел взгляд на икону. – Если бы я захотел узнать, на что способен Сарио, если бы я хотел увидеть его печаль, раскаяние, мучительный страх – все чувства, которые он никогда не покажет, – мне было бы достаточно взглянуть на твое лицо. Оно – как открытая книга.
В костях Раймона зашевелился холод. Казалось, вдруг сменилось время года и на дворе не сырая жара, а колючая стужа.
– Да, три поколения Грихальва не дали герцогам ни одного придворного, а теперь наша мечта сбылась. Но все-таки не кажется ли тебе, что она сбылась слишком рано? Сарио вознесся не только над всеми нами, но и над нашей дисциплиной, и мы не ведаем, чего от него ожидать. – Дэво немного помолчал, прикрывая дрожащей рукой Чиеву до'Орро. – А ты не такой.
Раймон заговорил. Язык плохо слушался, казалось, звуки исходят из чужого горла.
– Он такой, каким мы его сделали.
– Эйха, я в это не верю. Я думаю, Сарио вылепил себя сам. – Голос старика был абсолютно спокоен. – Разве что получил от тебя немного самоуверенности и безрассудства.
Растущая тревога заставила Раймона сорваться на крик:
– Нам был необходим кто-нибудь вроде Сарио! Эхо его слов быстро умерло в сумраке молельни.
– Да, ты прав: вроде Сарио. Но не обязательно он. – Дэво поерзал, подошвы башмаков шаркнули по плитам. – Когда в инструменте изъян, инструмент ломается. И при этом он может ранить того, кто им
