приглушенными голосами об этом “Договоре”, “Бракосочетании”, “Рождении” или о той “Смерти” – развешанных по стенам картинах, вместивших гордую историю рода до'Веррада. А он все эти годы был связан с семейством Грихальва, помогавшим до'Веррада пройти по дорою, которая привела их к власти. С помощью запретной магии.
Откуда-то издалека, из коридоров, доносилась музыка. Элейна устремилась вперед, в темные, погрузившиеся в черные тени залы. Вокруг нее плясал круг света, словно живое существо, она шла, время от времени поднимая лампу, чтобы взглянуть то на одну, то на другую картину.
Вот знаменитый “Договор в Диеттро-Марейа” Риобаро Грихальвы, который так умно предсказал будущее бракосочетание Бенетто I и наследницы Розиры делла Марей, в результате чего Бенетто первым из рода до'Веррада присвоил себе титул Великого герцога.
А здесь – “Летнее бракосочетание” Тасиони Грихальвы, на котором изображена дочь до'Веррада, Элейна не помнила ее имени; впрочем, Тасиони явно больше занимал потрясающий, роскошный сад, чем невеста с мрачным лицом и ее перепуганный насмерть жених.
Неподражаемая “Луна Миррафлорес” Северина Грихальвы. Здесь он увековечил свою жену, бабушку Элейны, Лейлу – юная девушка стоит, сложив ладони, из которых сыплются алые лепестки роз.
Призраки ее предков, представители рода Грихальва, казалось, стоят у нее за спиной и шепчут:
'Обрати внимание на краски, которыми Бенидитто писал свои картины, он смешивал их так искусно, что возникает ощущение, будто они сделаны вчера.
А с каким поразительным мастерством Адальберто расположил шаль на самом краешке кресла, словно девушка машинально сбросила се и подбежала к окну – посмотреть, не ее ли возлюбленный поет серенаду этим утром… Тебе хочется протянуть руку и поймать шаль, прежде чем она соскользнет на пол!
Рассмотри все хорошенько, цветы, которые с такой изумительной точностью изобразил Дионисо, ведь цветы – это один из языков, на котором мы, Грихальва, говорим в наших картинах; видишь, их расположение закрепляет именно этот “Договор”, усиливает его действие”.
И еще: условия “Договора” неразрывно связывают стороны, потому что Дионисо, живший во времена бабушки Лейлы, смешал с красками свою кровь. Кто из иллюстраторов обладал настоящим Даром? Какая из картин излучает волшебство мастерства, а в какой содержатся истинные колдовские чары?
Имели ли невесты наследников рода до'Веррада право выбора? Или, может быть, бракосочетания – даже запечатленное Андрее “Бракосочетание Ренайо II и Хоанны из Фризмарка” – стали результатом волшебства, вошли в жизнь и обрели дыхание благодаря крови художников из рода Грихальва? Картины, созданные на протяжении бесконечных прошедших лет и развешанные по стенам полутемной Галиерры, почему-то начали казаться Элейне пугающими и мрачными. Так процветала Тайра-Вирте. Так мальчики из семейства Грихальва становились мужчинами и умирали, не дожив до старости.
Впрочем, немало детей умирают, не успев стать взрослыми. Сколько молодых женщин и мужчин женятся только ради того, чтобы доставить удовольствие своим родным? Любовь – привилегия бедняков. С точки зрения знати, это вещь малопрактичная. Слишком многое зависит от того или иного союза – почести, богатство, положение в обществе. Иногда их заключают заранее, за много лет, даже не предполагая, что из этого получится.
Разве мог Великий герцог Ренайо предположить, что мятежный дух проберется в его процветающую, мирную страну? На балу только и говорили, что о либертистах, о чуме неповиновения, о том, что, пожалуй, следует переселиться на время в загородные имения, по крайней мере до тех пор, пока порядок не будет восстановлен.
Где Рохарио? Неужели отец и в самом деле от него отказался? Об этом тоже тихонько перешептывались по углам. У Рохарио оставались в Палассо друзья. Идея пригласить ее на бал принадлежала вовсе не Эдоарду. Рохарио послал письмо Беатрис, а та связалась с Кабралом – вместе им удалось вызволить Элейну из заточения. Интересно, как Гиаберто сумел найти ее в гостинице “Сноп пшеницы и серп”? Даже Кабрал не догадывался. Может быть, ее предал Асема? Кому еще было известно, кто она такая? Кому еще это было небезразлично?
Элейна медленно шла вперед, пытаясь разобраться в том, что происходит вокруг нее, и оказалась в самом конце Галиерры, где висела “Первая Любовница”. Элейна подняла лампу и долго смотрела на портрет Сааведры Грихальва. В огромной дубовой раме, гениальное произведение – шедевр, созданный первым Сарио Грихальва? Впрочем, в картине восхищало нечто большее, чем просто мастерство исполнения, она дышала жизнью.
Сарио Грихальва, видимо, очень старательно смешивал краски, когда рисовал фигуру Сааведры. В остальном… прекрасно видно, что портрету много лет – крошечные трещинки, едва заметные изменения оттенков, – но сама Сааведра, казалось, не стареет вместе с картиной. Элейна была уверена, что смотрит на давно умершую Сааведру, женщину, которая, как гласит легенда, имела огромное влияние на двоих самых могущественных мужчин своего времени, а потом вдруг бесследно и весьма загадочно исчезла.
'Кто ты, пришедшая посмотреть на меня? Мне кажется, твои глаза и черты говорят о том, что мы родственницы. Ты знаешь, кто я и почему я здесь? Я Сааведра Грихальва, мой кузен Сарио заключил меня в эту темницу”.
Элейна вздрогнула, осаждаемая странными мыслями. Вокруг собрались призраки ее родственников, они ждали, наблюдая за ней. И казалось, будто они пытаются сказать ей что-то важное.
– Красивая картина, верно?
Элейна подскочила на месте. Капля горячего масла пролилась ей на руку, и она вскрикнула от боли.
Незнакомец тут же забрал у нее лампу, а она стала дуть на небольшой ожог возле указательного пальца.
– Надеюсь, вы не сильно обожглись. Прошу меня простить.
– Ничего страшного. – Подняв голову, Элейна посмотрела в лицо, освещенное пламенем лампы. – Мы знакомы?
У него была мягкая улыбка, наверняка неискренняя, потому что взгляд выдавал напряжение.
– Официально нас не знакомили. Я Сарио Грихальва.
– Конечно, я про вас слышала, – рассмеялась Элейна. – Подходящее место для встречи, правда? Здесь, перед великолепным шедевром первого Сарио.
