— И он признался…— начал Алексей Иванович и в нерешительности развел руками, не решаясь высказать то, в чем должен был признаться этот пожилой мужчина.
— Не во всем,— покачал головой следователь.— Свидетелей-то нет! Но есть улики — у него в номере нашли Ларисин маленький чемодан и рубашку. Он все ждал, когда девушка вернется. Знал, что пойти ей некуда…
— Вот как все обернулось,— прошептал Алексей Иванович и полез в карман. Но трубки не было, он забыл ее дома. Заметив его движение, следователь достал из стола пачку «ВТ». Пододвинул Рукавишникову.
— Да я, собственно, трубку курю…— сказал Рукавишников, но сигарету взял.
— И я трубкой балуюсь,— улыбнулся Миронов.— Но только дома. Или на даче… А здесь столько работы — не до трубки. Да и товарищи смеются — вот, дескать, советский Мегрэ выискался…
Улыбка у следователя была добрая, и Алексей Иванович посетовал на себя, что ошибся при первой встрече. Заметил, что губы тонкие, и решил, что Миронов сухарь.
— Перед вашим приходом звонили из редакции,— сказал следователь.— Товарищ Спиридонов. Он уже не первый раз звонит — беспокоится. По его словам, так вы прямо ангел небесный… Я его успокоил. Сказал, что все в порядке…
— А вы знаете, Игорь Павлович, я ведь не один в тот раз был, когда девушку встретил,— неожиданно для себя сказал Рукавишников. Он вдруг почувствовал неодолимое желание рассказать следователю про Гришу.— Со мной еще один человек был. Мой товарищ. Мы вместе уговаривали Ларису поехать в гостиницу.
— Что же вы сразу не заявили об этом?
— Я его потерял,— задумчиво сказал Алексей Иванович.
— Потеряли?
— Да. Теперь уже совсем потерял. Вы себе можете представить — такое неудачное совпадение — его в это время в редакции выдвигать собрались. А тут грязь, уголовщина…
— Понятно,— кивнул Миронов и больше ни о чем спрашивать не стал.
… Когда сотрудники, собравшиеся на редколлегию, зашли в кабинет главного, там сидели редактор и Спиридонов. Оба раскрасневшиеся, взъерошенные. Чувствовалось, что между ними произошло какое-то нелегкое объяснение.
Все расселись по местам.
— Начнем с приятной новости,— сказал шеф.— Вчера Григорий Архипович Возницын утвержден заместителем главного редактора. Прекрасно, когда растет член нашего коллектива!
Все одобрительно зашумели.
— Молодец, Григорий Архипович! Так держать! — громко сказала Соленая. Рукавишников с удивлением заметил, что ее стул рядом с ним пустует, а сидит Алла Николаевна «у стены», вместе с литсотрудниками.
— Гриша, занимайте свое новое место,— показал Василий Константинович на стул справа от себя.
Возницын, смущенно улыбаясь, обошел вокруг большого стола заседаний, как будто ненароком дружески прикоснулся к плечу Алексея Ивановича и сел на пустовавшее место заместителя. Первым поздравил его Горшенин, протянув через стол широкую ладонь… И заседание покатилось по своему привычному руслу.
На закрытой редколлегии редактор сказал:
— Теперь надо думать о том, кто заменит Возницына. Отдел-то наш основной! — Он повернулся к Грише.— Как вы сами считаете, кто? Может, Филиппов?
Филиппов был литсотрудником в промышленном отделе.
— Несколько дней дадите на размышления? — попросил Возницын.
— Дадим. Но дня два, не больше. Пора разворачивать шефство над гидротурбинным. Всерьез начинать. В партбюро цеха кое-что уточнили, скорректировали.— Он на секунду замолк и, вздохнув, посмотрел в окно, на заснеженные крыши домов.— На нашу помощь завод очень надеется…
— А что уточнили? — спросил Спиридонов.
— Детали, детали! — Редактор перешел на скороговорку.— В главном все осталось по-прежнему…
— По-новому сформулировали свои соцобязательства,— сказал Возницын и, улыбнувшись, развел руками. Словно извинился за такое решение завода.— Турбину построят не на полгода раньше срока, а к моменту готовности машинного зала станции…
Спиридонов просиял.
— Ну вот…— начал было он, но редактор предостерегающе поднял руку:
— Товарищи!! Товарищи! Выясните все детали в рабочем порядке. Не начинать же нам снова дебаты. Вопросов больше нет?
— Нам бы надо еще одну кадровую проблему решить,— подала голос Соленая.
— А вы чтой-то, Алла Николаевна, в уголок забрались? — спросил редактор.— Неужели кто-то на ваше место осмелился сесть?
— Вопрос серьезный, Василий Константинович, тут уж не до шуток. Я не думала, что мне придется его поднимать. Но все молчат. Только по кабинетам шушукаются. А у самого Алексея Ивановича Рукавишникова, видно, смелости на это не хватает. Или еще чего…
— Ну что еще за вопрос вы хотите поднять? — бесцеремонно перебил Соленую редактор, и глаза у него стали холодными и злыми.
— Мне кажется, Рукавишников должен подать заявление об уходе. Нельзя работать на таком ответственном посту и совершать безнравственные поступки…
— Алла Николаевна, не надо слушать кабинетные сплетни. Если у вас возникли какие-то вопросы, спросили бы у меня, у секретаря партбюро… У самого Алексея Ивановича, наконец! — Чувствовалось, что редактор раздражен до предела.
Соленая посмотрела на него с недоумением и испугом, словно незаслуженно обиженный ребенок.
— К Алексею Ивановичу нет никаких претензий ни у прокуратуры, ни тем более у нас. Произошло недоразумение… Не-до-ра-зу-ме-ние! — повторил редактор.— И хватит об этом.
Рукавишников почувствовал на себе чей-то взгляд. Поднял голову и встретился с ищущими глазами Возницына.
«Как жить дальше? — подумал Алексей Иванович.— Как работать вместе с этим предателем, с Аллой Николаевной, с Горшениным, который не сделал мне пока ничего плохого, но и хорошего не сделал тоже. Как?» Он еще не знал. Знал только, что в нем самом, в его отношении к людям происходят, а может быть, уже и произошли такие перемены, которые сильно осложнят ему жизнь. Осложнят, но и сделают ее более красивой. Да, именно красивой. Он это чувствовал.
«Не выбирай плохих приятелей, уж лучше заведи врага…» — вспомнил он строку из стихотворения и повернулся к Возницыну спиной.
Примечания
1
Харон, в греческой мифологии перевозчик теней умерших через реку подземного царства Стикс до
