— А почему я должна быть голой?
— Мне нравится, когда ты голая.
Он вошел в ванную. Нет, не ванную, размышляла Ева. Это слово было слишком заурядным для этого оазиса потакания плотским слабостям.
Ванна была темно-синим озером, наполняемым из блестящих серебряных труб, соединенных в форме цветка. Большие розовые кусты, с белыми цветами размером с блюдца, располагались по обеим сторонам мраморных ступеней, которые вели в душевую зону, где водопад уже мягко струился по блестящим стенам. Высокие цилиндры настроения и сушительные трубы были окружены россыпью цветов и листьев, и она представила, что любой, кто будет ими пользоваться, будет похож на статую в саду.
Стеклянная стена открывала вид на безоблачное небо, которое приобрело золотистый оттенок из-за защитного экрана.
Он усадил её на мягкие подушки спального кресла и подошел к одной из изогнутых стоек, расположенных вдоль стен. Он плавно сдвинул панель в плитке и, на спрятанном за ней блоке управления, установил программу.
Вода начала набираться в ванну, свет потускнел и музыка, нежные завывания струнных инструментов, разлилась в воздухе.
— Я принимаю ванну? — спросила она его.
— Со временем. Расслабься. Закрой глаза.
Но она не закрыла глаза. Это было так возбуждающе — просто наблюдать за ним, как он передвигался по комнате, добавляя что-то пенное в ванну, наливая какую-то бледно-золотистую жидкость в бокал.
Он был высок и обладал врожденной грацией. Словно кот, подумала она. Большой, опасный кот, который лишь притворялся ручным, когда настроение у него было подходящим. Его волосы были черными и густыми, и длиннее, чем её собственные. Они струились почти до плеч и служили совершенным обрамлением для лица, которое заставляло её думать о темных ангелах, обреченных поэтах и безжалостных воинах одновременно.
Когда он смотрел на нее своими страстными и дикими голубыми глазами, любовь могла охватить её с такой скоростью и силой, что сердцу становилось больно.
Он принадлежал ей, подумала Ева. Бывший плохой ирландский парень, который сам сделал свою жизнь, сколотил своё состояние, отвоевал своё место всеми правдами и — что скрывать — неправдами.
— Выпей это.
Ему нравилось заботиться о ней, подумала она, принимая предлдоженный им бокал. Она, потерявшийся ребенок, бескомпромиссный полицейский, никак не могла разобраться, раздражало это её или вызывало трепет. Она полагала, что чаще всего это просто ставило её в тупик.
— Что это?
— Это вкусно. — Он забрал у неё бокал и немного отпил, чтобы доказать свои слова.
Когда она поробовала жидкость на вкус, то обнаружила, что он оказался прав, как всегда. Он зашел за кресло. Удовольствие на его лице было слишком явным, когда он слегка коснулся её спины, и её глаза подозрительно прищурились.
— Закрой глаза, — повторил он и надел на нее очки. — На одну минуту, — добавил он.
Цвета поплыли перед её закрытыми веками, переходя от тёмно-синего к насыщенному красному, медленно меняющимися образами. Она почувствовала как его руки, смоченные в чём-то прохладном и ароматном, разминают её плечи и напряженные мышцы шеи.
Её организм, «расшатанный» перелётом, начал приходить в норму.
— Что ж, это неплохо, — пробормотала она и позволила себе «поплыть».
Он взял бокал из её руки, когда её тело «соскользнуло» в выбранную им десятиминутную восстановительную программу. Он сказал ей, что это на одну минуту.
Он солгал.
Когда она расслабилась, он наклонился поцеловать её в макушку, затем укрыл её шёлковым покрывалом. Он знал, нервное напряжение истощило её. Добавить к этому стресс и усталость после успешного окончания сложного дела, а затем её отправили прямиком в эту, ненавистную ей, внепланетную командировку, так что ничего удивительного, что её организм «расшатался».
Он оставил её спать и вышел, чтобы позаботиться о нескольких незначительных деталях вечернего мероприятия. Он как раз вернулся, когда таймер программы мягко просигналил и она пошевелилась.
— Вау. — Она заморгала и провела рукой по волосам, когда он снял с нее очки.
— Чувствуешь себя лучше?
— Чувствую себя превосходно.
— С небольшой усталостью от полёта достаточно легко справиться. Ванна должна полностью довершить процесс восстановления.
Оглянувшись, она увидела, что ванна уже наполнена, и пена мягко колеблется в тех местах, где по трубам поступала вода.
— Держу пари, что так и будет. — Улыбнувшись, она встала, пересекла комнату и шагнула в это маленькое озеро. И опустившись в воду по самую шею, она глубоко вздохнула.
— Можно мне еще вина, ну, или что там это было?
— Конечно. — Он любезно принес бокал и поставил его на широкий выступ у неё за головой.
— Спасибо. Должна сказать, это что-то… — Она замерла, прижав пальцы к вискам.
— Ева, что? Голова болит? — Он встревоженно потянулся вперед и обнаружил себя падающим в воду вместе с ней.
Когда он вынырнул, она ухмылялась, а её рука по-хозяйски лежала у него между ног.
— Простофиля, — сказала она.
— Извращенка.
— О, да. Дай-ка я покажу, как закончить эту небольшую восстановительную программу, умник.
Отдохнувшая и довольная, она по-быстрому сбегала в сушительную трубу. Если ей оставалось жить всего несколько дней до того, как на неё обрушиться случайный метеор, или она заживо сгорит из-за взрыва ракетного топлива на пути домой, то она постарается провести эти дни с максимальной пользой.
Она схватила халат, надела его и неторопливо направилась обратно в спальню.
Рорк, уже надевший брюки, изучал нечто, выглядевшее как закодированные символы, ползущие по экрану установленной в спальне телевизионной линии связи. Её платье, по крайней мере она предполагала, что это платье, было разложено на кровати.
Она хмуро посмотрела на каскад прозрачной ткани цвета бронзы, подошла пощупать материал.
— Я это упаковывала?
— Нет. — Он даже не потрудился обернуться, он и так мог достаточно ясно представить себе её подозрительный, сердитый взгляд. — Ты упаковала запас рубашек и брюк на несколько дней. Соммерсет внес некоторые изменения в твой гардероб для конференции.
— Соммерсет. — Это имя сорвалось с её губ словно змеиное шипение. Дворецкий Рорка был главной занозой в её заднице. — Ты позволил ему лапать мою одежду? Теперь её придётся сжечь.
Хотя за прошедший год он внес серьезные изменения в её гардероб, там, по его мнению, всё же оставалось несколько вещей, заслуживающих сожжения.
— Он лапает в редких случаях. Мы уже слегка опаздываем, — добавил он. — Фуршет начался десять минут назад.
— Просто повод для кучи полицейских напиться в стельку. Не понимаю, почему я должна так выряжаться ради этого?
— Имидж, дорогая Ева. Ты же 'гвоздь программы' и одна из VIP-персон мероприятия.
— Ненавижу это. Итак достаточно паршиво, что мне приходится присутствовать на твоих сделках.
— Ты не должна нервничать по поводу семинара.
— Кто сказал, что я нервничаю? — Она схватила платье. — Тебе все через него видно?
Его губы изогнулись:
— Не совсем.
