несправедливость, и вообще, похоже, им не хотят платить за работу. Знаем мы…
— Не сердитесь молодой человек, — голос у Евгения Михайловича звучал тихо, но ровно и уверенно. Он мог, не повышая голос, заставить себя внимательно слушать большую, разновозрастную аудиторию.
— Да, я, вообще-то…, - сбиваясь, начал, было, Дмитрий. Со стороны всегда хорошо заметно, что человек нервничает. Сам же он этого не всегда замечает.
— Понимаю, я все прекрасно понимаю, — остановил решительно Евгений Михайлович, по-отечески сжав руку.
— Тогда я ничего не понимаю, — Дмитрий покраснел, сразу стало жарко. Пришлось ослабить галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу белоснежной сорочки.
Выражение лица у Евгения Михайловича не менялось. Лицо человека, внушающего доверие и уважение с первого взгляда. Всегда ухоженный, внимательный и, как любили поговаривать подчиненные, слишком справедливый. Глядя на него трудно утверждать, что этот человек может говорить неправду. Казалось, ложь с несправедливостью и Евгений Михайлович просто несовместимы.
Он любил, когда все расставлено по полочкам, когда не остается никаких недоговоренностей, двусмысленностей.
— Итак, Дмитрий, давайте обо всем начистоту. Позвольте мы с вами не будем друг друга обманывать. Так ничего хорошего у нас с вами никогда не выйдет. Согласен — вы выполнили работу, затратили время, силы, понесли определенные материальные расходы и так далее. Вы сейчас ждете от меня, чтобы я немедленно подписал акт выполненных работ, так? — Евгений Михайлович рассматривал Дмитрия, будто видит человека впервые, хотя знакомы они более шести месяцев.
Евгений Михайлович улыбнулся, но Дмитрию показалось, что это совершенно не к месту. Обидел, а теперь еще и улыбается. У Дмитрия характер так и не изменился с детских лет, обидчивый, вспыльчивый. Чуть что сразу надуется, лицо темнее тучи. Но любая обида у него, будто летняя гроза, всегда проходила сразу. Следов не оставалось, словно водой смывало. Часто шел на примирение первым. Дмитрий рос единственным ребенком в семье, все внимание родители уделяли ему. Привык, что окружающие всегда хвалят, уважают, ценят.
— Не знаю, не знаю…, - скривился Дмитрий, отвернувшись. В голове шла самая настоящая битва. Что делать? Как быть дальше, забирать и уходить, или переделывать? Он никак не мог решить, от сомнений на душе становилось скверно.
— Подумайте хорошенько, — ровным низким голосом предложил Евгений Михайлович, будто легко читает мысли.
— Да, конечно, — как-то сразу изменившись, выпалил Дмитрий, нервно перебирая длинными пальцами плотные листы каталога. Казалось еще немного, и он пулей выскочит из кабинета, хлопнув дверью.
Взгляд Дмитрия через мгновенье перескочил на окно, упал на солидный набор канцелярских принадлежностей на столе гендиректора, затем вырвал на стене какую-то грамоту в рамочке.
— Значит так. Работу вы выполнили, но далеко не в полном объеме и немного не так, как я просил. У вас на этот счет какие-либо возражения имеются? — Евгений Михайлович умел, снижая голос дать понять собеседнику, что спорить с ним нет оснований.
Дмитрий молчал, щеки надуты, лоб наморщен. Со стороны выглядело действительно смешно — детсад.
— Можете освежить в памяти техническое задание, если забыли, о чем мы с вами договаривались с самого начала, — Евгений Михайлович указал на стол. Наискосок лежала синяя папка с документами.
— Да нет…мне итак все понятно, — примирительно выдавил из себя Дмитрий, покусывая губу.
Евгений Михайлович бросил короткий взгляд на настенные часы, хладнокровно отсчитывающие время строгими зелеными цифрами и продолжил:
— Я принимаю во внимание, что ваша компания пока лишь начинает свою трудовую деятельность. Вы многого еще не знаете, опыта у вас скажем так маловато. Так что все допущенные вами ошибки вполне закономерны. Их можно списать и на неопытность, и на незнание специфики заказа, но это не освобождает вас от обязанностей. Я принимаю не домашнее задание студента-первокурсника, а работу, от которой зависит вся моя дальнейшая деятельность. Поверьте, это очень серьезный проект. К тому же плачу вам немалые деньги. Если фундамент некачественный, то согласитесь, на нем здание долго не простоит. Так? — на последнем слове он сделал акцент, застыв, будто ожидая ответа.
— Так, — тяжко вздохнув, согласился Дмитрий, потупив взгляд.
— Поэтому вы должны вновь вылететь на местность и восполнить пробел. Практически отсутствуют некоторые ключевые детали, координаты не совпадают с реальными, границы многих объектов смещены. Все это, на мой взгляд, совершенно недопустимо. В общем, здесь вам есть над чем поработать. Деньги нужно отрабатывать, а не предлагать полуфабрикат в надежде, что это как-то может быть прокатит. Так, что я жду от вас исправлений, причем в ближайшее время. Проблемный участок я обозначил на карте, недоработанные объекты помечены знаком 'Х'. Есть вопросы? — вскинул темные с проседью дугообразные брови Евгений Михайлович. Узкие очки без оправы сползли почти на кончик носа.
— Нет у меня вопросов. Будем работать, — пробормотал под нос Дмитрий. Он мысленно все как следует взвесил, хотя эмоции чуть не взяли верх. Хорошая репутация компании сейчас ему ох как нужна. А если Евгений Михайлович останется довольным, это хорошо. Это и статьи в геоинформационных журналах и на профильных сайтах, это и довольно сильный козырь в выступлениях на конференциях. В конце концов, это полезные рекомендации. Связи у Евгения Михайловича большие. Так, что сейчас лучше все переделать, пусть даже с некоторыми убытками для себя.
— Вот и замечательно! Надеюсь, все сделаете как надо. Успехов, — Евгений Михайлович крепко пожал руку, уверенным движением вручил флешку и лазерный диск.
Дмитрий вложил диск в папку, резким движением затянул молнию, флешку сунул в карман. Взгляд уткнулся в светло-серые остроносые туфли Евгения Михайловича.
— К вам генерал МЧС Сухов Виктор Петрович, — раздался звонкий голосок секретарши из переговорного устройства.
— Минут через пять пусть войдет, у меня сейчас важный звонок, — Евгений Михайлович заглянул в органайзер и достал мобильный телефон, затем он кивнул Дмитрию, что означало — пора уходить.
Дмитрий прикрыл за собой дверь, вежливо распрощался с секретаршей, светловолосой дамой в черных строгих очках. Шею и плечи она держала особенно подчеркнуто. В ее взгляде он прочитал интерес к нему. Но времени, чтобы пригласить эту красивую стройную девушку на ужин в кафе выкроить сложно, да и настроение испорчено напрочь. Конечно, Дмитрий часто ловил на себе заинтересованные взгляды со стороны женского пола. Высокий, плечистый, с утонченными чертами лица. Говорил он приятным мягким голосом, удачно сочетающимся с хорошими манерами и всегда уместным юмором, замешанным на оптимизме и уверенности в себе. С ним приятно иметь как деловые отношения, так и просто поговорить на разные темы. Правда, Дмитрию не нравилось, когда кто-то гладил 'против шерсти'.
Вот и приехали! Работой группы увлеченных специалистов, таким масштабным и новаторским проектом заказчик остался недоволен, думал Дмитрий, шагая по Калужскому проспекту. Дмитрий любил ходить пешком по Москве, несмотря на то, что в гараже стоял 'Форд'. Вот и сейчас он предпочел добираться до заказчика на метро. Конечно, это лучше, чем терять драгоценное время на простаивание в пробках, особенно, если учесть, что сегодня пятница. Пусть в метро менее комфортно, чем в салоне авто.
Дмитрий достал из кармана пачку, воткнул сигарету в рот и поднес зажигалку.
На душе все постепенно раскладывалось по местам. Как же все трудно дается. Теперь вместо того, чтобы браться за новые дела неизвестно еще, сколько придется дорабатывать. Взгляд выхватывал среди прохожих красивых девушек, в голове крутились слова Евгения Михайловича.
Дмитрий выбросил окурок и размеренным шагом подошел к киоску. Здесь переступая с ноги на ногу, выстоял очередь. Трое взрослых, за ними стояли шумные детишки — человек семь, после три девушки и в конце очереди полный мужчина с газетой, бесконечно вытирающий лицо платком. Купив фруктовое мороженное, Дмитрий почувствовал облегчение. Жара стояла южная. Ни малейшего ветерка, хотелось бесконечно пить холодное, а также скорее сбросить с себя пиджак и галстук.
