— Почему вы так решили?
— Он вошел в магазин с иностранной сигаретой во рту. А я не разрешаю здесь курить, какого бы высокого качества ни был табак. Это вредно для цветов.
— А почему вы решили, что он курил иностранную сигарету?
— Почему решил? Почему решил? Да я сразу узнаю американскую сигарету, с первого же взгляда, — запальчиво произнес хозяин магазина. — А эта была совсем другая. Но я заставил его выбросить ее. Я не позволю травить мои цветы, сколько бы денег вы ни оставили в моем магазине.
— Вы сказали, что у него были нервные руки.
— После того как он выбросил сигарету, они ни минуты не находились в покое. Послушайте, у меня и без этого типа было вчера хлопот по горло. Миссис Донахью чуть было не довела меня до инфаркта, а мою продавщицу, как вы помните, увезли в больницу с аппендицитом. И знаете, что она собирается сделать? Добиться, чтобы я оплатил ей больничный!
— А вы больше ничего не заметили? — Квин терпеливо уводил его от разговора об аппендиците продавщицы. — Может, он сказал или сделал что-нибудь, что запало вам в память?
— У него был зажим для денег, — резко бросил хозяин магазина. — Да, он доставал деньги из зажима, а не из бумажника. Очень красивый зажим, надо сказать, такие на дороге не валяются. Серебряный. И с монограммой.
— А какие там были буквы?
— Буквы? — Хозяин начал складывать в стопку пачку счетов. — Не было там никаких букв. Просто какие-то загогулины и закорючки.
— А у него были кольца? Часы?
— Не помню. Я обратил внимание на зажим, потому что там была толстая пачка денег. Может, у него были и другие дорогие вещи, а может, и нет. Мне нужно было взять с него деньги, а не оценивать его внешний вид.
— Спасибо. — Квин вытащил визитную карточку и написал на обратной стороне номер своего телефона. — Я буду вам очень признателен, если вы вспомните что-нибудь еще и позвоните мне. Или если он придет еще раз.
— Он что-то натворил?
— Ну, скажем так, я хотел бы с ним побеседовать.
— Не забудьте ваши гвоздики.
Квин сунул букет под мышку и направился к двери.
— Я так понимаю, у вас там что-то произошло, в Калифорнии, — заметил Бернштайн.
— Да, произошло.
— Ох уж эти кинозвезды! — Он фыркнул. — Этот парень говорил, что работает с самой мисс О’Харли. В непосредственной близости от нее.
Пальцы Квина, обхватившие дверную ручку, напряглись.
— Спасибо вам за помощь.
Выйдя на улицу, он сунул цветы женщине, катившей тележку для покупок. Она в изумлении уставилась на него, но он даже не обернулся. В животе у него появилось неприятное ощущение. Он знал человека, который пользовался серебряным зажимом для денег. И этот зажим подарила ему Шантел. Это был Мэт Бёрнс.
Но ему никак не хотелось в это верить. Мэт был его другом, а никто лучше Квина не знал, как трудно обзаводиться друзьями и помогать друг другу в том бизнесе, которым он занимался. Но хорошо ли он знает Мэта Бёрнса? Ведь до того, как он занялся этим делом, ему ничего не было известно о страсти Мэта к игре. Мэт из-за своей слабости обманул тогда клиента. И он вполне мог предать Шантел, поддавшись другой своей слабости.
Но ведь зажимами для денег пользуются очень многие люди, напомнил себе Квин, уходя подальше от отеля, — ему нужно было все тщательно обдумать, прежде чем встретиться с Шантел. Многие мужчины носят при себе серебряные зажимы для денег, и не меньшее число мужчин курят иностранные сигареты. Но много ли таких мужчин, которые хорошо знают Шантел и работают вместе с ней?
«Я просто глупец, — думал Квин. — Нет, лучше сказать, я размяк, — поправил он себя. — Вот что сделала со мной эта женщина. Я не должен объяснять себе, почему человеком, преследующим Шантел, не может быть Мэт, наоборот, я должен отыскать причины, объясняющие, почему он им стал».
Открыв свой блокнот, он нашел номер телефона Мэта и позвонил ему.
— Офис Мэта Бёрнса.
— Мне нужно поговорить с мистером Бёрнсом.
— Прошу прощения, но его не будет до понедельника.
— Найдите его, милочка. Это очень важно. Голос секретарши стал очень строгим:
— Прошу прощения, но мистера Бёрнса нет в городе.
По спине Квина пробежала дрожь.
— А где он?
— Я не имею права говорить об этом.
— Это — Квин Доран. Я звоню по поручению Шантел О’Харли.
— О, извините, мистер Доран. Надо было сразу представиться. Боюсь, что мистер Бёрнс уехал. Если он позвонит, я скажу ему, что вы его искали.
— Я сам свяжусь с ним в понедельник. А куда он уехал?
— Он уехал в Нью-Йорк, мистер Доран. По личному делу.
— О’кей. — Вешая трубку, он выругался. Да, это было очень личное дело. Ей будет очень больно, кода она узнает, подумал Квин. Очень, очень больно.
— До свадьбы еще целых три часа. — Мадди О’Харли вскочила с кресла, пересекла комнату и плюхнулась на диван. — Надо было назначить ее на утро.
— Время пройдет очень быстро. — Шантел пила уже третью чашку кофе и размышляла, куда же запропастился Квин. — Наслаждайся последними часами свободы.
— Я слишком взвинчена, чтобы наслаждаться чем-нибудь. — Мадди снова вскочила, и копна ее рыжих волос всколыхнулась. — Я так рада, что ты здесь! — Она постояла немного, улыбаясь Шантел. Я бы сошла с ума, если бы ты не приехала. Скорее бы пришла Эбби, мне так ее не хватает…
— Она приедет, как только спихнет Дилана и детей на папу. Подумай о чем-нибудь другом.
— О чем-нибудь другом? — Стройная Мадди, много лет занимавшаяся танцами, крутанулась вокруг своей оси. — Разве я могу думать о чем-нибудь другом? Роль невесты — самая большая роль в моей жизни.
— Раз уж речь зашла о ролях, расскажи мне о своей пьесе.
— Это было грандиозно! — Янтарные глаза Мадди вспыхнули. Она очень любила театр. — Может, я преувеличиваю, потому что эта пьеса свела нас с Ридом, но это моя самая лучшая вещь. Надеюсь, ты ее увидишь.
— Я скоро снова приеду в Нью-Йорк — у нас будут натурные съемки. К этому времени ты вернешься из свадебного путешествия и снова станешь играть. — Шантел достала сигарету. — Если верить газетным статьям, твоя пьеса не скоро сойдет со сцены.
Мадди смотрела, как сестра покрутила сигарету и только потом закурила. Она делала так очень редко, только когда сильно переживала.
— Как идут съемки?
— Нормально.
— А этот Квин? У вас это серьезно?
Шантел пожала плечами:
— Обычный мужчина.
— Не вешай мне лапшу на уши. Я уже видела тебя с обычным мужчиной. Вы что, поссорились? — Она присела на подлокотник кресла Шантел и заставила себя просидеть там какое-то время. — Прошлой ночью ты была такой счастливой. Глядя на него, ты просто светилась.
— Конечно, я счастлива. — Шантел тихонько рассмеялась. — Моя младшая сестричка выходит замуж
