англичан. Отсюда вовсе не следовало, что шлиффеновский маневр терпел тем самым неудачу (разумеется, столкновение с бельгийской армией неизбежно входило в систему шлиффеновского плана). Точно так же столкновение 6–й французской армии с германским 4 рез. корпусом 5 сентября вовсе не означало неудачи флангового маневра. Во всех таких случаях предполагается, что мощная маневренная масса быстро уничтожает слабые силы противника, встреченные ею на пути, и стремительно выходит в тыл главным силам противника. Новый факт, обнаружившийся в начале мировой войны, состоял, следовательно, вовсе не в том, что на пути маневренной массы встречались силы противника. Новое состояло в том, что при общей недостаточности оперативной подвижности задерживающая сила встречающихся на пути маневра преград оказалась гораздо выше, чем в прежние войны. Всего один лишь резервный корпус задержал достаточно долго (до подхода подкреплений) наступление 6–й французской армии. Именно этот факт — возможность задержки наступательного маневра сравнительно слабыми силами — давал обороняющемуся решающий выигрыш времени. Обороняющийся успевал подбросить новые резервы, и дело переходило в простое фронтальное столкновение с переходом к равновесию сил в данном районе.
Позиционный фронт сформировался в результате многочисленных столкновений противников и попыток маневра со стороны каждого из них. Был испробован каждый свободный клочок территории, все возможности для достижения успеха. Но во всех случаях результат получался один и тот же: происходила задержка в наступлении, что давало возможность обороняющемуся уравновесить силы. В конце концов, такое равновесие было достигнуто на всем пространстве от Швейцарии до моря. Но оно никогда не было абсолютным. Нет вовсе непроходимой грани между маневренным периодом 1914 г. и последовавшей эпохой позиционной войны. Указанная «игра» продолжалась и дальше: новые попытки атаки для прорыва фронта, новые перегруппировки сил. Однако, эта тенденция уравновешивания сохраняла свою силу: задержка — потеря темпа — выигрыш времени обороняющимся для перегруппировки сил. Равновесие восстанавливалось.
Не окопы, не проволока, не пулеметы, не артиллерия, не местность, не массовые армии являются характерным признаком позиционной войны, ее главной основой и причиной, а именно это равновесие сил, которое возникло из совокупности действия масс артиллерии, пулеметов, проволоки и пр.[483]. На западноевропейском фронте уже с самого начала силы обеих сторон были почти равны, и только маневр мог изменить это соотношение на одном из участков в пользу той или иной стороны. Но каждый раз, как такой маневр предпринимался в 1914 г., оказывалось, что противник успевает сосредоточить сюда новые силы и отразить удар. Вот почему в особых условиях, какие были на западноевропейском театре войны в 1914 г., равновесие зависело от темпа развития наступательной операции. Только маневренная масса, обладающая высшей оперативной подвижностью, сочетающейся с высокой тактической подвижностью, способна была разрубить гордиев узел. Но такой массы в 1914 г. не было.
Но в таком случае надо оставить в стороне взгляд на позиционную войну как эпоху мертвого затишья, пришедшую на смену бурному 1914 г. Различие оставалось, по сути дела, внешним. Маневр 1914 г. рке был скован стабилизирующей силой фронта, а позиционный фронт последующих лет имел свой — ублюдочный, выморочный — маневр. В обоих случаях маневр был, однако, бесперспективен.
Говорят, что позицонная война возникла в силу истощения обеих сторон или даже в силу отказа их от новых операций. Допустим, что это так; но разве маневр в дни «расцвета», в начале войны, не страдал уже тем же органическим пороком, что и впоследствии?
б) Роль крепостей и естественных преградой
Восточная крепостная зона обычно фигурирует в анализе шлиффеновского плана, но фактическая роль ее в 1914 г. часто остается вне поля исследований, которые ограничиваются изложением событий, не делая отсюда важнейших выводов. Между тем, если верно, что
К началу Марнской битвы здесь уже установилась позиционная война.
Между юго-востоком, где с самого начала война принимала волей-неволей формы осадной войны, и северо-западом, где разворачивался маневр, шла упорная борьба в течение всего 1914 г., борьба двух начал — маневренной и позиционной войны. Судьба кампании решалась у Парижа, но позиционная война зародилась именно в юго-восточном секторе.
Роль крепостей не была понята правильно в начале войны. После падения бельгийских крепостей под огнем тяжелых германских орудий стали считать, что крепости потеряли боевое значение. Это неправильно даже в отношении бельгийских крепостей, роль которых была очень велика [485]. Тем более такая оценка неверна в отношении главных французских крепостей. Необходимо лишь правильно выразить, в чем именно их роль состояла.
Между тем, еще
Именно в задержке и затягивании и состояла роль, сыгранная крепостями в 1914 г. Фактор первостепенного значения.
Отсюда крайняя наивность доказательств, которыми занимаются немецкие авторы, в пользу того, что Верден мог быть взят в 1914 г.[488]. Еще 2 сентября 5–я германская армия получила приказ приступить к осаде крепости. Были созданы две артиллерийские группы: первая, западнее Мааса, из двух полков 21–см мортир, двух батарей 10–см пушек; вторая, восточнее Мааса, из австрийского мортирного дивизиона и батальона тяжелых гаубиц. Возможно, что этих средств было достаточно, чтобы взять Верден. Однако, 6 сентября первая важнейшая группа была переброшена на Марну, где решалась судьба кампании. Оставшихся средств оказалось недостаточно, и в ходе Марнского сражения, как мы уже знаем, Верден взять не удалось 1–2 сентября силы и средства, принимавшие участие в операции против крепости, были переброшены на запад.
Париж и Верден в 1914 г. сыграли роль центров сопротивления, задерживающих наступление противника. Этот выигрыш времени послужил основой для выигрыша оперативного темпа. В целом восточная зона крепостей явилась опорой оборонительного фронта союзников, и именно здесь начал формироваться и крепнуть сплошной позиционный фронт.
Но этот вывод относится не только к крепостям, а также и к естественным преградам всякого рода. Ардены и Маас задержали движение германского центра. Роль водных преград и Сен-Гондских болот показана в описании Марнской битвы. Естественные преграды по берегу реки Эн дали немцам возможность выиграть время для организации обороны. Затопление местности у Ньюпора остановило последнюю попытку германского маневра и т. д. Ни одна из этих преград, как и ни одна из крепостей, не являлись сами по себе непреодолимой преградой, но они задерживали германское наступление (а также, обратно, наступление союзников) и этим вместе с падающей тактической подвижностью подрывали самую основу маневра, суть которой заключается в выигрыше темпа.
Вокруг крепостей и естественных преград формировались первые звенья сплошной цепи позиционного фронта. Именно здесь с наибольшей силой сказывалась низкая тактическая подвижность войск. Именно здесь впервые затвердевал маневр, и это окостенение постепенно распространялось на весь театр войны.
в) Необходимость мотомеханизации, как вывод из опыта 1914 г.
В наши дни, когда германский фашизм с лихорадочной по-, спешностью готовит повторение в еще более ужасающей форме кровавой катастрофы 1914 г., оценка итогов маневренного периода минувшей войны имеет сугубо злободневное значение. Было бы целесообразно, с точки зрения изученного материала и сделанных выводов, обрисовать перспективу начального этапа будущей войны. От этой задачи в полном ее объеме мы вынуждены здесь отказаться. В самом деле, дают ли рассмотренные выше факты основу для
