этого помещении, легенды не сообщают. Возможно, это был кайзер Вильгельм II, который хотел «переносить тяжесть войны вместе со своим народом». Может быть, сам Мольтке. Правда, наиболее вероятно, что ответственность за это решение несет один из подчиненных. (Прим. ред.)
287
«Великая война на фронте», 1928.
288
Это, действительно, невозможно. Прежде всего, у Мольтке, если бы он реально руководил боевой работой восьми армий, действующих на двух разобщенных театрах военных действий, на не относящиеся к делу письма просто не было бы времени. (Во всяком случае, в активной фазе сражения.) Во-вторых, уже древние знали, что «храбрость приличествует солдату; полководец же приносит пользу своей предусмотрительностью». Письма Мольтке рисуют образ человека, испытывающего отвращение к войне, но совершенно не осознающего тяжесть своей ответственности за ее ход и исход. (Прим. ред.)
289
В данном случае следует не согласиться с автором. «Психологические экскурсы» играют огромную роль в военной истории, то есть, в науке о принятии психологически некомфортных решений. Сравните хотя бы стили руководства войсками Клюка, Бюлова, Гаузена, с одной стороны и Жоффра, Галлиени и Фоша, с другой. (Прим. ред.)
290
Но, заметим, штаб, каким его мыслил Шлиффен, весьма отличается от люксембургской школы для девиц. В рамках идей Шлиффена полководец досконально осведомлен о положении своих армий и корпусов. Не вмешиваясь в руководство боями на тактическом уровне, он задает пути движения и дневные цели. Наконец, толпы мотоциклистов и велосипедистов, радио, телефоны и сигнальные аппараты готовы немедленно передать подчиненным его приказы, как только на фронте возникнет кризис, и понадобится вмешательство главкома.
Так что, не следует сваливать на Шлиффена грехи Мольтке, который из всех предписаний своего учителя об устройстве штаба запомнил только одну формулу: «он находится далека..» (Прим. ред.)
291
В каждом из этих сражений германские армии одерживали тактические победы, в большинстве случаев — не нужные или даже вредные для общего плана войны. Такие проблемы, как балансировка операции, не находятся в компетенции командиров на местах. Именно верховное командование с первого же дня войны было обязано согласовывать усилия армий и корпусов между собой и увязывать частные интересы тех или иных высоких начальников с потребностями стратегического плана.
Между тем, Мольтке всегда старался разрешить частные оперативно-тактические проблемы за счет отказа от стратегических приоритетов. (Подчинение Клюка Бюлову, ослабление 3–й армии, переброска войск в Восточную Пруссию и т. д.) С этой точки зрения можно сказать, что он вообше не исполнял функций главкома.
Дело не в том, что Мольтке не отдавал приказаний в дни Марнской битвы (распоряжаться было уже нечем и незачем: верховное командование не имело никаких средств для того, чтобы переломить ход сражения или, хотя бы, как-то облегчить положение своих армий; оставалось только молиться и надеяться на тактическое искусство командиров на местах).
Гораздо более удивительно, что Мольтке не считал нужным координировать действия армий во время их движения через центральную и северную Бельгию. Иными словами,
292
«Der Магае», IV, 135, примечание.
293
И это совершенно правильно: каждое управленческое звено должно действовать на своем уровне компетенции. Но Мольтке как раз полностью игнорирует требования высшей стратегии во имя тактических приоритетов отдельных армий. Здесь М.Галактионов определенно не прав: если бы начальник Генерального штаба руководствовался «формальными схемами», составленными Шлиффеном, он, например, ни при каких обстоятельствах не перебросил бы корпуса в Восточную Пруссию. (Прим. ред.)
294
И даже с учетом всего перечисленного остается загадкой, как стала возможной ситуация, в которой немецкое командование не только утратило оперативное руководство войной (это можно списать на несовершенство средств связи, неудачно выбранную квартиру и «метод» Мольтке), но и вообще лишилось контроля над войском. Начальники оперативного и организационного отделов Генерального штаба были обязаны досконально знать расположение и состояние всех соединений германской армии в любой момент времени. Возможности для этого были. (Прим. ред.)
295
Что демонстрирует полную некомпетентность Хенча, как начальника разведывательного отдела. Подобная переброска была совершенно невозможна по множеству соображений, но прежде всего — по причине отсутствия в природе как этих «лишних» русских дивизий, так и средств их доставки. Кроме того, даже в случае реализации подобного проекта потребуется не менее четырех недель, то есть, переброска
