Париж 1914 (темпы операций)

308

Немецкие послевоенные источники придают огромное значение успехам гвардейского корпуса, достигнутым 9–го сентября, отмечая, что продвижение гвардии к Сезанну «открывало путь к победе». Что, в общем, было бы верно, имей генерал Бюлов хотя бы какой-то выигрыш темпа и имей наступление 2–й германской армии хотя бы сколько-нибудь осмысленную (то есть, отбрасывающую «тень») оперативную цель. В реальности победа Бюлова могла реализоваться только как растрата темпов союзниками. Возможно, командующему 2–й армией следовало-таки быть последовательным и, одержав в результате ряда авантюр крупный успех, развить его в новую авантюру. В конце-концов, он рисковал лишь поражением своей армии, а выиграть мог решающую битву войны. (Прим. ред.)

309

Еще раз подчеркнем, что автор действует в рамках «аналитической» модели. Но в аналитике Бюлов уже проиграл однозначно, а немецкая сторона — с высокой вероятностью. Рассмотрение дальнейших действий для немцев должно было бы стать столь же малопоучительным, как и разбор оконачания «король против короля с конем и слоном», которое выигрывается сильнейшей стороной, хотя и не без технических трудностей. Бюлов загнал себя в оперативную воронку из которой не было правильного выхода. Именно поэтому он обязан был взять на себя ответственность найти неправильный, ненаучный, неаналитический выход. (Прим. ред.)

310

«Das Marnedrama», 4, 338.

311

«Der Weltkrieg», IV, 256.

312

Это очень важно. Галактионов последовательно доказывает, что из аналитических соображений немецкие 1–я и 2–я армии обязаны были отступить. Но он также одним из первых военных теоретиков нового времени обращает внимание на существование неаналитической составляющей, на «стратегию риска», которая могла бы увенчаться либо полным крахом, либо триумфом немецкой армии.

В этой связи следует вспомнить Саракамышскую операцию (9 декабря 1914 года — 5 января 1915 года). В критический момент сражения генерал Мышлаевский, исполняющий обязанности главнокомандующего русской Кавказской армией, бросил войска на произвол судьбы и уехал в Тифлис. Его последние распоряжения сводились к выделению непроходимых дорог в качестве маршрутов для отступления корпусов и более всего напоминали приказ: «Спасайся, кто может!». Объективно, положение Кавказской армии в этот день (15 декабря) было катастрофическим; во всяком случае, — много хуже, нежели положение германского правого крыла 9 сентября. Тем не менее, командиры на местах (прежде всего начальник штаба армии генерал Юденич, принявший под свое управление оставшийся без руководства 2–й сводный корпус) приняли решение удерживать свои позиции и вырвать победу: «Если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить; т. е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; во втором может быть и положительным».

Сражение под Саракамышем завершилось полной победой русских войск и уничтожением 3–й турецкой армии. (Прим. ред.)

313

О необходимости создать из наличных резервов еще одну армию и расположить ее левее в немецком штабе знали; еще Шлиффен предвидел необходимость такой меры. Но Мольтке в критический момент оказался совсем без резервов, поэтому эта армия так и осталась мифом до самого «бега к морю». (Прим. ред.)

314

Этот документ и излагаемые здесь факты приведены в официальном издании Рейхсархива «Der Marnedrama», 4, 257–258. См. также — «Der Weltkrieg», IV, 208–210.

315

«Der Weltkrieg», IV, 210, примечание.

316

Кюль утверждает, что ему стало известно о передаче этого приказа только после войны. Еше до его возвращения в штаб он был отменен генерал — оберквартирмейстером, который счел излишним доложить об этом начальнику штаба.

317

«Der Weltkrieg», IV, 210. Там же, примечание 3.