— Ну, если бы это так было, то я мог бы тебя осчастливить!
— Каким образом?
— А вот исполни одну мою просьбу, и ты заработаешь двадцать пистолей. Честное слово!
— Боже всемогущий! Двадцать пистолей? Да как же это может быть?!
— А вот если исполнишь мою просьбу…
— Хорошо, говорите, говорите!
— Слушай же, дружочек, — начал Сирано таинственно. — Четверть часа тому назад у меня было видение… Мне предстал светозарный ангел и сказал, что если я закажу обедню в храме Пресвятой Богородицы в Кюссане, то недоразумение, благодаря которому я попал в эту тюрьму, разъяснится, и я буду оправдан. Тогда я сказал ангелу: «Я слишком крепко заперт». Но ангел ответил: «К тебе придет человек, его пришлет тюремщик, ты скажешь ему, и он проводит тебя к церкви». Как тебе кажется, не ты ли этот человек?
— Не знаю!
— Погоди, ангел еще сказал: «Этот человек приведет тебя из церкви обратно в тюрьму, и если он тебя ослушается, то да умрет он в этом же году!»
— Нет, это не я! — ответил Пигош, не совсем еще убежденный.
— Погоди, я не знаю, ты ли это или нет, но у того человека должна быть ладанка на груди. У тебя есть ладанка? Говори!
— Да, есть! Вот диво! И откуда могли вы узнать, что у меня есть ладанка?
— Веришь ли ты теперь моим словам, маловерный?
— Верю и исполню вашу волю! Но это можно сделать только завтра утром в девять часов, когда Кабироля не будет дома; он завтра с утра едет в соседний город на обручение своей дочери с сыном палача. Говорят, что этот палач такой богач! Страшенное дело! И он отвалит сыну такую уйму денег, что страх! Вот как выходит замуж дочка нашего Кабироля! — закончил слуга восторженно.
— Так не забудь же захватить с собой какое-нибудь для меня платье, чтобы меня не узнали. Не бойся, я его отдам тебе, как мы вернемся сюда! — прервал его Сирано.
— Хорошо, я дам вам свой бумазейный кафтан.
— Кроме того, завтра раненько сходишь в замок узнать, известно ли графу о моем заключении.
— Ладно, можно и это сделать!
— Ну а теперь спокойной ночи, я сосну часочек! — проговорил Сирано, отсылая бесконечно наивного слугу и сам укладываясь на соломе, валявшейся в углу.
На следующий день рано утром Пигош уже был у Сирано с кафтаном под мышкой.
— Так вы даете мне слово, что мы вернемся обратно после обедни? — спросил прислужник по окончании всех необходимых приготовлений.
— Скажи-ка ты мне, пожалуйста, как могу я убежать от тебя, а?
— А кто его знает! Когда вы такой необыкновенный колдун, что к вам сами ангелы слетают с небес и говорят словно со своим братом, так мало ли что еще может случиться? Ну да была не была, идем, уже давно пробило девять!
— И я тоже говорю: нечего терять времени, идем! Да посматривай, чтобы нас не узнали, — добавил Сирано.
— Не бойтесь, закройте только шляпой ваш нос, а то он; не сердитесь, уж больно большой вырос у вас!
Сирано терпеть не мог, чтобы ему напоминали о необыкновенном размере его носа, но на этот раз сдержал себя и ответил довольно спокойно.
— Твой совет весьма разумен, дитя мое, но ты забыл сказать мне одну вещь.
— Что такое?
— Сообщил ли ты в замке о моем аресте?
— А то как же! Известно, сообщил, да только сообщать-то было некому!
— Что за чепуху ты городишь?
— Я, видите ли, пошел и хотел сообщить, да граф и маркиз сегодня ранёхонько уехали на охоту миль за двадцать отсюда.
— О, черт возьми! Ну да, впрочем… идем!
— Вы славный малый, это верно, но па всякий случай я хочу предупредить, что я сведу вас к обедне, но если вы попытаетесь убежать, то вот эта штучка помешает вашему бегству! — проговорил Пигош, вынимая длинный старинный пистолет и показывая его Сирано.
— Ты очень предусмотрителен, дитятко, да только скорее эта штучка пропадет, чем я вздумаю бежать от тебя!
Выйдя из тюрьмы, Сирано с облегчением вдохнул в себя чистый воздух. «Приветствую тебя, свобода», — пробормотал поэт.
— На, получай свои двадцать пистолей! — сказал он громко, протягивая руку с деньгами.
Бедный малый был ослеплен этой непривычной для него блестящей золотой массой денег.
— Бери, уверяю тебя, что это настоящие, а не поддельные деньги! — добавил Сирано, замечая его нерешительность.
— Да нет, я не об этом…
— Так о чем же ты? Бери, когда дают.
— Я, видите ли, думаю о том, что Толстый Жан собирается продать свой дом с огородом и с виноградником. Я бы мог купить все это за двести ливров, но нужно неделю на устройство купчей и другие хлопоты, так что я просил бы вас, мой добрый господин, если на то будет ваша милость, чтобы эти деньги продержались хоть с неделю, а то вот всегда так бывает, что положишь деньги в сундук, глядь — это не деньги, а сухие дубовые листья! Все чародеи так шутят с бедными людьми.
— Хорошо! Даю тебе слово, что не только неделю, но все время эти деньги будут как настоящие.
Выйдя из тюрьмы и обогнув соседний кусочек поля, новые друзья выбрались наконец на дорогу.
— Ну, обедня начинается ровно в десять, нам надо поспешить, чтобы успеть вовремя! — проговорил Пигош.
Сирано не заставил повторять себе десять раз этого совета и быстро зашагал по дороге, вспоминая все время свою лошадь, которая бы ему была теперь как нельзя более кстати.
Последний удар церковного колокола возвестил прихожанам о начале обедни.
День был будничный, и в церкви собралось мало народу. Сирано и Пигош тихо вошли в храм и тут же опустились у дверей на колени. Пигош почти совершенно забыл все свои прежние опасения под впечатлением миролюбивого настроения своего спутника и уже вполне уверился в том, что по окончании обедни они снова вернутся в тюрьму. Он с восхищением поглядывал на своего спутника, думая о том, что еще никогда в жизни ему не доводилось слышать о таком добром, щедром и веселом чародее.
Между тем служба кончилась, молящиеся гурьбой повалили приложиться к кресту.
— Вот, на, возьми и отдай это от себя мальчикам хора, а я положу в кружку пистоль, — проговорил Сирано, протягивая ему серебряную монету.
— Нет, пусть говорят что угодно, а вы все-таки добрый, набожный христианин! — сказал Пигош, отправляясь наверх, на хоры, и посылая дружелюбный жест своему узнику.
Спустившись с хоров, он подошел к алтарю, приложился к кресту и погрузился в горячую короткую благодарственную молитву, затем, набожно перекрестившись, встал с колен и оглянулся, ища глазами Сирано.
Но Сирано исчез. Воспользовавшись уходом Пигоша и общей сумятицей, он в три прыжка очутился за дверями храма и вскоре был в поле.
Бедный страж в отчаянии заметался по храму и с воплями побежал вдоль сельских улиц. Сирано, прекрасно знавший окрестности Кюссана, без всякого труда сбил с дороги глуповатого Пигоша. Тщетно прорыскав в ближайших полях и лесах, Пигош печально опустил голову и побрел домой. Однако при воспоминании о деньгах лицо его прояснилось, и он, крепко сжимая рукой блестящие пистоли, позвякивавшие у него в кармане, скоро забыл о таинственном исчезновении колдуна-чародея.
