толстый, за вечер несколько раз менял костюмы. Одетый сначала как «авиатор – в резиновый костюм с сапогами и большим охотничьим ножом за поясом», а потом в теннисный костюм, Геринг пытался, прямо на глазах у своих гостей, организовать спаривание бизона с обычной коровой. «Бизон, – вспоминает Фиппс, – с огромной неохотой покинул свое стойло и, с недовольным видом осмотрев корову, попытался удрать». В завершение экскурсии гостям пришлось посетить склеп, в котором Геринг собирался установить гроб с телом своей первой жены, Карин.
Артур Небе стал свидетелем всех этих изысков. Теперь же шум беготни в министерстве разбудил его, подтвердив его предположение, что только что начавшаяся ночь будет полна судьбоносных решений, что это та самая ночь, которую он и его друг Г.Б. Гизевиус давно уже ждали. Небе обещал позвонить Гизевиусу (высокопоставленному чиновнику из министерства внутренних дел), если в течение ночи что-нибудь произойдет. У этих двух молодых полицейских чиновников сложилось свое представление о нацизме. Знакомые с самой последней информацией, которая постоянно поступала в министерство, они оба почувствовали, что среди различных групп нацистов отношения обостряются и что конфронтация с Ремом и его СА неизбежна. Они ждут и наблюдают. Полицейские отчеты из всех городов Германии ежедневно подтверждают, что ни отдельные личности, ни организации больше не намерены терпеть друг друга.
10 июня в центре Галле, рядом с университетом, был открыт Музей национал-социалистской революции. Ветераны армии, принадлежавшие к правой организации «Стальной шлем», прибывают все вместе. На ступенях музея уже стоят штурмовики, агрессивно преграждая путь всем, у кого нет эмблемы партии. Ветераны протестуют – некоторые из них одеты в коричневые рубашки, но СА не собираются уступать. Префектура полиции в Галле издала постановление, в котором заявлялось, что любой знак различия, не относящийся к нацистской партии, «будет считаться оскорблением движения, чьи дела призван прославлять музей, дела, в которых они [ветераны «Стального шлема»] не желают принимать участия». Когда несколько ветеранов пытаются силой прорваться в музей, вспыхивает короткая, но жестокая драка. «Стальной шлем» отброшен – пусть снимут свои значки, тогда их пропустят.
Протест ветеранов приходит в Берлин в понедельник 11 июня. В тот же самый день в Магдебурге произошел гораздо более серьезный инцидент.
Магдебург – это мрачный прусский город, крепость которого, сложенную из сверкающего зеленоватого камня, огибают два рукава Эльбы. Солдаты и офицеры рейхсвера чувствуют себя здесь как дома; в городе находится штаб 4-го армейского корпуса. В понедельник 11 июня члены «Стального шлема» собрались, чтобы поприветствовать своего бывшего президента, который стал теперь министром труда рейха. Франц Зельде стал сотрудничать с Гитлером и подтолкнул свою организацию к нацизму, но ни он, ни простые члены «Стального шлема» не любили штурмовиков. По утверждению СА, Зельде и его ветераны ничем не помогли нацистам, когда те боролись за власть, а теперь они хотят примазаться к победителям и разделить их славу. Когда министр Зельде приехал в Магдебург, его приветствовали только ветераны и представители рейхсвера. Но когда Зельде готовился к речи, в здание около Домплац, где он находился, ворвались штурмовики. Они грубо арестовали Зельде. После этого штурмовики ворвались в зал и сорвали встречу; самого министра выволокли из здания и несколько часов продержали под арестом. Ветераны и военные протестовали, но напрасно; тогда они попытались добраться до префекта полиции, которым в этом городе был генерал СА Шрагмюллер. Однако найти его им не удалось. Офицер полиции с ироничной ухмылкой заявил, что он уехал с инспекцией; когда же свидетели стали настаивать, крича, что Зельде является министром рейха, им объяснили, что штурмовикам об этом ничего не известно. В своей объяснительной записке генерал Шрагмюллер позже заявил, что штурмовики просто не узнали Зельде и что по этому делу начато следствие.
В Берлине, в министерстве внутренних дел Небе, Гизевиус и все, кто читал эту записку, прекрасно понимали, что полицейский префект – соучастник этого преступления и виновные не понесут никакого наказания. Однако в тот же самый понедельник 11 июня журналист Эрих Зейперт, которого все считали хорошо информированным и чьи статьи отражали взгляды правительства, опубликовал статью «Штурмовые отряды и разоружение». В ней он утверждал, что между СА, рейхсвером и партией сложились прекрасные отношения и что в Германии наступил период мира и спокойствия. Очевидно, круги, близкие к Гитлеру, решили убедить в этом народ; возможно, они надеялись, что различные слои населения поймут: Гитлер хочет достичь соглашения со всеми, кто его поддерживает.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что во вторник 12 июня ни одна из немецких газет не упоминала об инцидентах в Галле или Магдебурге, а также о том, что в этот день состоялось совещание, о котором знали очень немногие и которое показало, что ничего еще не решено.
Рем и Геббельс
Рано утром к владельцу мюнхенского ресторана «Братвурстглекль» на Фрауэнплац, 9 пришел посетитель, который попросил зарезервировать отдельный кабинет для двух важных персон, которые решили здесь встретиться.
«Братвурстглекль» хорошо известен в Мюнхене своими жареными колбасками. Расположенный на красивой Фрауэнплац, где сходятся четыре улицы, ресторан стоит напротив церкви Богородицы (Фрауэнкирхе), чье застывшее великолепие и суровая архитектура немного смягчаются красным цветом кирпича и белым – мраморных могильных камней, вмурованных в фасад. Это уголок старого Мюнхена; Фрауэнкирхе была построена в XV веке.
Вечером 12 июня, во вторник, в тени этой церкви с интервалом в несколько минут останавливаются две машины. Из каждой машины выходит один человек и в одиночестве направляется к ресторану. Водители ставят автомобили на углу Фильзерштрассе, там, где улица сливается с площадью. Оба мужчины одеты в штатское: один – в большой шляпе, другой – с непокрытой головой; один толст, одет небрежно и имеет тяжелую походку; другой худ и хром. Они незамеченными проходят через общий зал, где официанты хором поют застольные песни, а двадцать или тридцать упившихся посетителей громко отбивают ритм кулаками по столу. Метрдотель проводит их в заднюю комнату с тяжелыми дверями. Внутри шум почти не слышен. Когда посетители пожимают друг другу руки, метрдотель, к своему удивлению, узнает Эрнста Рема и Йозефа Геббельса. Перед тем как внести заказанное ими пиво, он громко стучит в дверь и долго медлит, прежде чем войти. Он знает, как себя вести. Гестапо, следящее за Ремом, а также другие заметные фигуры в правительстве, вероятно, донесут об этой встрече. Для Гейдриха, Гиммлера и Геринга эти сведения очень важны, и они заставят их серьезно задуматься. Действует ли Геббельс по своей инициативе, становясь на сторону Рема и возвращаясь к своему прошлому, когда он был нацистом левого толка, или он, как обычно, чрезмерно осторожничает и подкладывает соломку туда, куда собирается ступить? А может быть, его послал Гитлер, который не хочет терять контакта с Ремом, поскольку еще не решил, что делать – подвергнуть СА репрессиям и ликвидировать их, как того хотят гестапо, СС и рейхсвер, или пойти на компромисс?
Вечером в среду 13 июня агенты СД и гестапо передали на Принц-Альбрехт-штрассе новую информацию о встрече Рема и Геббельса, отметив, что Геббельс действовал от лица Гитлера. Для врагов СА это крайне серьезно. Такого поворота дела никто не ожидал – в тот день фюрер встретился с Грегором Штрассером, фармацевтом из Баварии, бывшим руководителем нацистской пропаганды, который ввел нацистов в парламетнт Баварии, а потом и в рейхстаг и который вот уже более двух лет не занимает никакого официального поста. Тем не менее он остается очень влиятельным человеком в партии, и Адольф Гитлер это хорошо знает. Быть может, он помнит тот день, когда, выражая свой протест против заключения Гитлера в Ландсбергскую тюрьму, Грегор Штрассер выкрикнул: «Заключение в тюрьму этого справедливого человека ляжет на Баварию несмываемым пятном позора!» Со своим крупным лицом и бритой головой, Грегор Штрассер все еще сильно затеняет Гитлера, даже не занимаясь активной деятельностью. Гейдрих и Гиммлер очень хорошо это понимают и внесли фамилию своего бывшего товарища в списки намеченных жертв. Однако канцлер Гитлер, по-видимому, все еще надеется примириться со Штрассером. Агенты гестапо доносят, что Штрассеру снова позволено носить его партийный почетный значок за номером 9. Некоторые информаторы сообщают, что Гитлер даже предложил ему пост министра экономики, на что Штрассер, уверенный в своих силах, потребовал убрать из правительства Геринга и Геббельса.
А кто еще? В штаб-квартире гестапо и во дворце Геринга стоит тишина. Заговорщики взвешивают, во что им обойдется попытка повернуть Гитлера назад. Возможно, Рем тоже составил свои списки; возможно, отряды штурмовиков уже готовы нанести удар, как и эсэсовцы полковника Эйке, которых он тренирует в Дахау. Когда ловушка захлопнулась, она не должна уже больше открываться, иначе жертва выскользнет на свободу и нанесет свой удар, загнав в ловушку тех, кто ее поставил. Пока Гитлер сомневается, Гиммлер,
