волнением толпились рязанцы и гадали, что будут делать татары. Стали прибывать группы пленных. Вокруг них вертелись татары и стегали плетьми, подгоняя отстававших. Со стены было ясно видно, что на многих татарах уже надеты русские крестьянские полушубки и армяки, а пленные идут раздетые, оборванные, многие в одних портах и рубахах. Некоторые падали; на них набрасывались татары и били, пока те не вставали снова или же не затихали навсегда.
Пленные начали возводить внизу, вокруг города, деревянный забор, складывая растасканные из домов бревна и доски.
– Гляди, точно баранов огораживают!.. – говорили на стенах.
– И шкуру сдерут, как с барана…
– Посмотрим, кто кого! Пусть сюда, стервецы, сунутся!..
К воротам подъехало несколько всадников. Среди них был князь Глеб. Он кричал, клялся, что никакого вреда никому в Рязани не будет:
– Откройте ворота и выходите в поле! Только добро свое оставьте дома. Свободно пойдете, куда хотите, татары пальцем вас не тронут.
– Это Глеб Владимирович, – заволновались на стене. – Братоубийца окаянный! Сродственников обманом перебил. Каин проклятый!.. Недаром тебе анафему поют!
– Братьев сгубил, теперь родину продаешь… Кол тебе осиновый в спину!
Со стены полетели стрелы. Ловко пущенный камень ранил Глеба. Он поспешно повернул коня и умчался обратно.
На рассвете камнеметная машина придвинулась ближе к городским воротам. Татары, скрываясь за большими деревянными щитами, начали обстрел. Они оттягивали бревно с железной чашкой на конце, опускали в чашку большой камень. Невдалеке, за развалинами дома, скрывались в засаде татарские всадники, поджидая, не выйдут ли смельчаки из ворот.
Воевода Кофа приказал строго-настрого:
– Сохраняйте свою силу! Отбивайте неверных! Но не выходите из ворот. Они нам готовят лукавую затею!..
Глава девятая
«Чей бог сильнее?»
Вечер накануне штурма Рязани Бату-хан проводил в той же церкви. Юртджи писали последние приказы отрядам. Самые строгие наказания угрожали тем, кто не ворвется в город, а откатится обратно.
Субудай-багатур сидел около Бату-хана мрачный и неразговорчивый. На вопросы кивал головой или отрицательно подымал палец. Наконец сказал:
– Сегодня ты, ослепительный, дал приказ о наступлении. Нельзя вернуть пущенную стрелу. Прикажи завтра сделать из глины тысячи дзаголма,[156] чтобы варить мясо для пира, для праздника победы. Но эту ночь надо спать и готовиться к бою.
Ханы, сидевшие около Бату-хана, поддакнули и сказали обычное пожелание:
– Да не будет у нас недостатка в кровавой войне и в пирах, залитых жиром и маслом!
Бату-хан забеспокоился:
– Я приказал привести моего учителя, мирзу Хаджи Рахима.
– Он здесь, около твоего шатра. Он охраняет иноземных мусульман.
– Это не его дело. Я звал его – он должен быть здесь.
– Ослепительный! Он сам не идет.
Бату-хан встал и быстро вышел из церкви. Около паперти, прижавшись друг к другу, сидела группа людей в больших белых тюрбанах и цветных ватных халатах, отороченных мехом. Одни причитали, другие твердили молитвы. Около них стоял Хаджи Рахим с поднятой рукой, в которой при ярком лунном свете блестела золотая пайцза.
Группа монгольских воинов стояла в нескольких шагах, подняв над головой мечи. При каждом их движении мусульмане принимались кричать, а Хаджи Рахим поднимал выше золотую пластинку.
Бату-хан сказал несколько слов стоявшему рядом толмачу. Сторожившие монголы отшатнулись. Они попытались убежать, но из темноты выступили «непобедимые» с обнаженными мечами и остановили их.
Толмач обратился к монголам:
– Пожравшие своего отца, желтые дураки! Бродячие глупые собаки! Зачем вы здесь, около порога джихангира? Пожалейте свою красную жизнь толщиной в нитку!
Монголы загалдели, перебивая друг друга:
– Мы поймали добычу, она наша… Ее у нас отнимают. Это торгаши… Мы их зарубим, возьмем их золото и серебро. Они были вместе с урусутами! А этот мусульманский колдун с длинной бородой поднял над ними золотую пайцзу Священного Воителя. Пока он держит пайцзу, мы их не тронем. Когда он опустит руку, мы заколем торгашей и разделим добычу…
Бату-хан топнул ногой:
– Сейчас вы услышите мое решение. А вы, мусульмане, отвечайте! Где ваша родина? Как ваши имена? К кому у вас нужда? Говорите скорее!
Купцы, стоявшие на коленях, склонились до земли. Один, благообразного вида, с длинной черной бородой, выпрямился и сказал:
