издалека походившее на кусок голубого холста. Ему пришлось бежать вприпрыжку, чтобы поспевать за широко шагавшим братом. — Роберт!
— Тише, — оборвал его Роберт, когда они вошли под сень деревьев. Девчонка не спеша вышагивала по усеянной камнями тропинке, повторявшей извилины маленького ручья. Теплый ветерок донес до него ее негромкое пение, которое не могло заглушить даже журчание воды. На перекате девчонка приподняла платье и запрыгала по камням на другую сторону, а потом принялась ловко петлять меж папоротников, густо облепивших противоположный берег. Роберт внимательно осматривался по сторонам, вспоминая, как дед взял его однажды на охоту в леса Аннандейла. Старый лорд учил его всегда выбирать надежное укрытие, которое могло спрятать охотника от глаз жертвы. Между ним и берегом реки росли купы рябины, далее виднелся небольшой бугор и огромные валуны.
— Нам пора домой, Роберт, — прошептал Найалл, придвигаясь к брату. — Александр прав. Кто-нибудь непременно нас хватится.
Роберт помедлил, не сводя глаз с девчонки. Перед его внутренним взором всплыло строгое лицо Александра, и он ощутил укол раздражения, представляя себе, как они с Найаллом покорно входят в ворота замка.
— Делай, как я, — прошептал он и стремглав припустил к зарослям деревьев, тогда как девчонка, ни о чем не подозревая, продолжала подъем.
Конечно, это была игра, но ничем не уступающая любой охоте. Мальчики сосредоточенно перебегали от дерева к дереву, укрываясь за бугром, и переправились через речушку, преследуя девчонку, которая уже спустилась в следующую долину, густо поросшую лесом. Время от времени девочка останавливалась и оглядывалась назад, и тогда мальчики с разбегу падали в высокую траву. Такое впечатление, что она куда- то вела их окольным путем, переходя вброд ручьи и подныривая под поваленными деревьями. Спустя некоторое время она поднялась на очередной крутой обрыв.
Когда она скрылась за гребнем, Роберт припустил за нею. Он оглянулся, заметив, что Найалл не спешит последовать его примеру:
— Идем же!
— Я знаю, где мы, — прошептал Найалл. На лице его, по которому бродили тени от спутанных ветвей над головой, отразилась тревога и замешательство.
Роберт нетерпеливо кивнул:
— Мы находимся неподалеку от Тернберри, я знаю. Мы только посмотрим, куда она идет, и вернемся домой.
— Роберт, подожди!
Но тот уже не слушал брата, карабкаясь по крутому обрыву. Оказавшись на самом верху, он заметил, как в лесу внизу мелькнуло серое пятно, и прыгнул с обрыва, хватаясь руками за кусты и растения, чтобы удержаться на ногах. Достигнув дна, он уловил запах древесного дыма. Поначалу он решил, что тот доносится со стороны деревни, но Тернберри находился в двух милях к западу. Деревья впереди поредели и расступились. Роберт остановился. Девчонка направлялась в зеленую долину, на которую падала гигантская тень горы, перегораживавшей ее в дальнем конце. Она была усеяна валунами и поросла коричневым можжевельником. Закат окрасил вершину горы в розовые тона, но вся долина уже погрузилась в темноту. У подножия скалы приютился небольшой бревенчатый домик, щели в стенах которого были законопачены мхом. Из отверстия в крыше вился легкий дымок. За домом, в небольшом загоне из неошкуренных кольев, ворочались в грязи две огромные свиньи. Роберт оглянулся, почувствовав, что к нему подошел брат.
— Это ее дом, — пробормотал он, вновь поворачиваясь к приземистому жилищу.
— Об этом я тебе и говорил, — прошептал Найалл, в голосе которого торжество смешивалось со страхом.
Девчонка оказалась уже у самых дверей, пройдя под сенью исполинского дуба. В гуще листвы Роберт разглядел несколько плетеных клеток, свисавших с веток. Он уже несколько раз бывал в этой долине и видел этот дуб, но даже Эдвард не осмеливался подойти к нему достаточно близко, чтобы разобраться, что за хитроумная паутина висит на нем.
— Пойдем отсюда, — взмолился Найалл, хватая его за руку.
Роберт заколебался, не отрывая взгляда от домика. Старуху, которая жила здесь, хорошо знали в округе — она была колдуньей. Старуха держала двух собак, которых Эдвард называл не иначе как Псами Ада. Одна из них как-то даже погналась за Александром и укусила его. Стоя в дверях спальни своих родителей, Роберт смотрел, как лекарь зашивает брату глубокую рану. Он ожидал увидеть жестокую месть отца, полагая, что тот пошлет людей к жилищу женщины убить злобную тварь, но отец лишь с такой силой стиснул плечо Александра, что мальчик поморщился от боли.
Роберт уже собирался позволить Найаллу увести себя, когда девочка остановилась у дверей. Повернувшись к ним лицом, она подняла руку и помахала братьям. Глаза Роберта испуганно расширились. Девочка толкнула дверь и исчезла внутри, и он услышал собачий лай, который тут же стих. Вырвав у Найалла руку, Роберт начал спускаться по склону. Он был наследником графа, выше которого стоял только сам король. Настанет такой день, когда он наследует земли в Ирландии и Англии, богатые владения Аннандейла и древнее графство Каррик, а те люди, которые сейчас являются по зову его отца, преклонят колени перед ним. Поэтому он будет ходить там, где ему заблагорассудится.
Он наступил на сухую ветку, которая громко треснула у него под ногой. Роберт оглянулся, надеясь, что Найалл не заметил его мимолетного испуга. Он широко улыбнулся, но тут до его слуха донесся яростный собачий лай. Из-за угла дома выскользнули две огромные тени. Роберт разглядел кошмарные желтые клыки и спутанную черную шесть, развернулся и стремглав бросился под защиту деревьев. Впереди него несся Найалл, громко крича от ужаса.
Над холмами Галлоуэя занимался тусклый серый рассвет. На полях клубился туман, и в его белых разводах овцы казались какими-то сверхъестественными созданиями. День обещал быть жарким, но пасмурным, и небо на востоке светилось белизной. Чайки описывали медленные круги над коричневыми водами реки Урр, высматривая еду на илистых банках. Наступил отлив, и уровень воды понизился, отступая в залив Солуэй-Ферт.
На его западном берегу, возвышаясь над земляным валом, стоял замок, защищенный с одной стороны рекой, а с другой — глубоким рвом. На дне его скопился толстый слой вязкой глины, и перебраться через него можно было только по подъемному мосту, который поднимали на ночь. Снизу торчал двойной ряд сосновых бревен, напоминая людей, которые должны нести гроб на похоронах, но сейчас замерли в ожидании своей печальной ноши. У подножия столбов, притаившись во мраке, невидимые для стражей, расхаживающих по парапету с бойницами наверху, стояли семь человек. Липкая глина перепачкала им руки, толстым слоем покрывая подбитые мехом кожаные куртки. Она засохла на их лицах, скрывающихся под наброшенными на голову шерстяными капюшонами, и кусками отваливалась от штанов и сапог. Они стояли так уже больше часа, по колено в грязи, не чувствуя от холода ног. Люди молчали. Сюда, вниз, к ним долетали лишь скрипучие крики чаек да приглушенные голоса стражников на бастионах. Время от времени они ловили взгляды друг друга, но тут же отводили глаза. Каждый погрузился в собственный немой мир, ожидая утреннего колокола и гадая, прозвучит ли он до того, как небо посветлеет, а скрывавший их туман поднимется, став похожим на хлопья грязно-белого пепла.
Минуты тянулись нескончаемо, пока, наконец, из подбрюшья замка не донесся перезвон. Люди внизу застыли, как изваяния. Кое-кто из них принялся разминать конечности, осторожно переступая с ноги на ногу в липкой грязи. Бормотание стражников сменилось резкими окриками, когда они принялись за ежедневную задачу опускания моста. Тот повис на толстых канатах, и люди во рву запрокинули головы, глядя, как на них опускается темная масса. С глухим стуком мост лег на деревянные столбы. За этим звуком последовал скрежет металлических запоров — это раздвигали ворота замка — и топот ног стражников по деревянному настилу над головой.
Один из них подошел к краю моста. Громко зевая, он расстегнул куртку и завозился с гульфиком.
— Эй, Боли, для этого есть желоб.
Стражник оглянулся через плечо:
