себе места. В замке шли лихорадочные приготовления к осаде, и хмурые взрослые были заняты с утра до ночи. Каждый день прибывали все новые рыцари, вассалы отца, из городов и маноров вокруг Каррика. Роберт знал всех, потому что каждый из них в свое время выказывал графу уважение, становясь перед ним на колени, чтобы принести священную вассальную присягу, и обеими руками сжимая его ладонь. Они клялись в нерушимой верности в обмен на пожалованные им земли. Точно так же, как его отец владел землями, подаренными королем, и обязался приводить войско под знамена короля в случае войны, платить налоги и выполнять прочие обязанности, такие, например, как охрана замков, так и рыцари Каррика, выполняя данную ими клятву, были обязаны сражаться за графа. Каждый из них привел с собой оруженосцев и вооруженных пеших солдат, готовых к нападению на Галлоуэй.
Нескончаемая суета и постоянные прибытия и отъезды воинов привели их отца в дурное расположение духа, поэтому Роберт с братьями предпочли выскользнуть из ворот незамеченными. Возможность побыть вне душной атмосферы замка и придирок и окриков отца дорогого стоила, да и день выдался просто замечательный, теплый и солнечный, один из самых погожих за то время, что прошло после возвращения Роберта из Ирландии. И он не намеревался тратить его впустую.
— Давайте побудем здесь еще немного.
— Кто-нибудь нас непременно хватится. Мы отсутствуем уже почти час.
— Да кому мы нужны? Все заняты.
— Ты идешь или нет?
Роберт сверху вниз уставился на брата, прижав руки к бокам. Александр всегда отличался чрезмерной серьезностью, даже когда пребывал в юном возрасте Найалла, но в последнее время он стал просто невыносим, обретя монашескую чопорность и строгость. Роберт задумался над произошедшими с братом переменами, особенно заметными с тех пор, когда он вернулся из Антрима. Поначалу он склонялся к мысли, что в этом виноват отец; вероятно, граф был слишком строг к сыну в его отсутствие. Но отец по-прежнему выглядел так, словно присутствие Александра и Томаса, самых послушных и спокойных из пяти его сыновей, доставляет ему необычайное удовольствие. И вдруг Роберт нашел ответ. Пока они с Эдвардом находились на воспитании в Ирландии, Александр обрел титул старшего сына. И теперь, когда он вернулся, брат, не исключено, счел себя незаслуженно оскорбленным. Но Роберт ничуть не жалел его. Александр еще не понимал, как ему повезло, что это не на него возлагаются все надежды семьи. Особенно, мрачно подумал Роберт, когда отец, кажется, вознамерился сделать все, чтобы не дать ему доказать, что он достоин подобной ответственности.
— Иди, если тебе так хочется, — сказал он, ложась на спину и закрывая глаза. — А я остаюсь.
— Вам тоже лучше пойти со мной, — заявил Александр, обращаясь к Томасу и Найаллу. — Если, конечно, не хотите отведать отцовского ремня.
Роберт приоткрыл один глаз, глядя, как Томас поднимается на ноги. Он ощутил, как в груди у него нарастает глухое недовольство, когда мальчишки вместе зашагали вниз по склону холма. Было время, когда Томас, как Найалл, готов был сделать все, что он скажет. Роберт опустил голову на траву, слушая, как жужжат пчелы, и жалея о том, что рядом нет Эдварда. Но брату, который был на год младше, оставалось еще шесть месяцев воспитания в приемной семье. Эдвард ловко управлялся с тренировочным мечом, карабкался по деревьям, как кошка, умел врать так, что никому и в голову не приходило подозревать его в обмане, и с радостью откликался на любой брошенный ему вызов. Без него было скучно.
Найалл подобрался поближе к брату.
— А мы что будем делать?
Спустя мгновение Роберт вскочил на ноги, решив, что не позволит Александру испортить себе такой день.
— Я научу тебя сражаться. — Подбежав к куче поваленных ветром деревьев, он ухватился за тонкую веточку и с силой потянул ее на себя, пока та не сломалась. Разломав ее на две части, Роберт оборвал с них листья и протянул длинную половинку брату. — Мы начнем упражняться прямо здесь. — Он кивнул на ровный участок земли. Вдалеке на восток маршировали высокие горы Каррика. Склоны их ближе к подножию поросли лесом, но верхушки деревьев стояли голыми. Роберт часто мысленно сравнивал их с лысыми стариками, выстроившимися в охранную цепь вокруг Тернберри. — Вот так, — он пошире расставил ноги и взялся за ветку обеими руками.
Найалл с серьезным выражением лица повторил движения брата. Колени его обтягивающих штанов были перепачканы зеленью.
Роберт медленно махнул прутиком в воздухе, направляя его в шею брату:
— А ты должен отбить мой удар.
Найалл отмахнулся от прутика Роберта.
— Слишком быстро. Действуй помедленнее и не спеши. Вот так. — Роберт вновь взмахнул веткой, держа ее прямо перед собой, а потом качнул круговым движением сначала в одну, а затем в другую сторону и поднял над головой. — Теперь быстрее, — сказал он, и прутик в его руках набрал скорость, со свистом рассекая воздух. — Вообрази, что сражаешься с кем-нибудь, — крикнул он через плечо.
— С кем? — воскликнул Найалл, подбегая к нему.
— С врагом. С кем-нибудь из Коминов!
Найалл хлестнул прутиком по траве.
— Смотри, Роберт! Я сразил сразу двоих!
— Двоих? — Концом ветки Роберт указал на склон холма. — К нам движется целая армия! — Он испустил боевой клич и ринулся вниз по крутому спуску, воздев прутик высоко над головой. — Смерть Коминам!
Найалл помчался следом за ним, но его крик сменился взрывом смеха, когда он увидел, как Роберт споткнулся и кубарем полетел на землю. Старший брат охнул, когда Найалл навалился на него сверху и торжествующе завопил. И они вместе покатились вниз по склону, бросив в траве свое импровизированное оружие. Обессилев от смеха, они, наконец, остановились у самого подножия, не замечая чьей-то застывшей фигуры.
— Что это вы делаете?
При звуках незнакомого голоса Роберт открыл глаза и понял, что снизу вверх смотрит на незнакомую девчонку. Оттолкнув брата в сторону, он сел и уставился на нее. Девочка была худенькая, как щепка, с длинными черными волосами, которые жиденькими крысиными хвостиками ниспадали ей на плечи. Одета она была в заношенное до дыр платье, которое, похоже, некогда было белым, а теперь посерело от грязи, а в руке сомнительной чистоты держала небольшой мешок. От нее пахло землей и цветами, но Роберта поразили ее глаза, которые казались огромными на ее худеньком личике.
— А тебе какое дело? — по-гэльски ответил он, чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом.
Девочка склонила голову к плечу:
— А ты, вообще, кто такой?
— Он — наследник графа Каррика, властелина здешних земель.
Роберт посмотрел на Найалла, взглядом призывая его к молчанию, но девчонка, похоже, не поверила. Ее испытующий взгляд скользнул по его мокрой от пота тунике и переместился на грязное лицо мальчика. Губы ее дрогнули, когда она посмотрела на его волосы. Роберт непроизвольно поднял руку и нащупал веточку вереска, застрявшую в челке. Она хрустнула и рассыпалась в его пальцах, а девчонка лишь пожала плечами.
— Ты не похож на графа, — заявила она, развернулась и зашагала прочь.
Роберт, глядя ей вслед, вдруг сообразил, что она идет босиком — у девочки на ногах вообще не было никакой обуви, даже башмаков на деревянной подошве, которые носили крестьяне. Он знал в лицо всех, кто жил в Тернберри и в округе: слуг и вассалов отца, фермеров и рыбаков, их жен и детей, даже купцов и чиновников из Эйра и других окрестных городков. Так почему же ему незнакомо лицо этой наглой девчонки, которая бродит по полям в гордом одиночестве?
— Да как она смеет так разговаривать? — пробурчал себе под нос Найалл.
Но Роберт не слушал его.
— Пойдем, — пробормотал он, направляясь к деревьям, что густо росли на нижних склонах.
— Нам ведь надо в другую сторону, — заметил Найалл, глядя в долину, за которой открывалось море,
