— Ляг на живот, дорогая, — прошептал Хьюго. Она заколебалась, внезапно ощутив стыд.
— Доверься мне, Люсинда.
От мольбы, прозвучавшей в его голосе, сердце у нее сжалось. Выказать страх — значит, причинить ему боль. Она легла на живот, прижавшись щекой к бархатной подушке.
— Закрой глаза.
Она опустила веки и лежала, пытаясь понять, что он задумал.
На спину ей плеснуло что-то холодное. Она ахнула. Еще мгновение — и его горячий язык слизнул холодную жидкость. Она задрожала.
— Ч-что ты делаешь?
— Терпение. — Он снова налил холодной жидкости ей на поясницу и тут же слизнул ее.
Внутри у нее все расплавилось.
Влажным пальцем он стал описывать круги на внутренней стороне ее колена. Ее бросало то в жар, то в холод, а он все мучил и мучил ее, то лил на нее шампанское, то слизывал его, пока она не достигла оргазма.
Наслаждение, похоть, желание — все это он дарил ей своими губами, языком и умелыми пальцами. Она перекатилась на спину и впилась ему в плечи.
Чувственная улыбка искривила его губы.
— Я люблю огонь, который ты скрываешь под своим строгим платьем. Это весьма эротично.
— А ты? Ты хочешь испытать удовольствие? — спросила Люсинда, бросив взгляд на его жезл.
— Конечно, хочу. — Он прижался ногами к ее бедрам, протянул руку к своему фраку и достал прозрачный пакетик.
Кондом. Она остановила его своим прикосновением:
— Теперь моя очередь.
На лице его мелькнуло выражение недоумения и надежды, когда она, все еще глядя ему в глаза, взяла у него бокал с шампанским и отпила. Потом поцеловала его жезл, и шампанское обдало его холодной струей. Он резко втянул в себя воздух, а она принялась мучить его языком и губами. Он вцепился руками в ее волосы.
— Где ты научилась этим штучкам? — спросил Хьюго, не скрывая своего восторга.
— Я не была уверена, что тебе понравится.
— Дорогая, ты сводишь меня с ума. Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется прикоснуться к тебе. Я вдыхаю запах твоих духов и думаю лишь о том, как ты прижимаешься ко мне. — Он в недоумении потряс головой. — Даже твой голос возбуждает меня.
Но ведь он никогда не будет принадлежать ей, подумала Люсинда.
Это ведь лишь похоть. Сердце тут ни при чем, так же как и душа. Люсинда подумала, что она в долгу перед Хьюго. Она не испытала бы ничего подобного, если бы не он.
— А теперь я должен войти в тебя. Немедленно.
Он быстро натянул кондом. Она отстранила его руку и завязала бантик. Хьюго прижал ее к подушкам и буквально ворвался в нее, при этом глядя ей в глаза.
Она стиснула ногами его бедра, гладила его плечи, открылась ему навстречу, поощряя его движением бедер.
— Я сейчас кончу, — выдохнул Хьюго.
— Правда?
— Маленькая ведьма.
Она дрожала в экстазе.
Хьюго не переставал стонать. Он старался продлить оргазм.
Долгое время он висел над ней, опустив голову, закрыв глаза, словно утратив все силы.
Ей как-то удалось приблизить к нему свои губы.
Он поднял веки. Ответил на ее поцелуй со сладостью, которая ударила ей в сердце, перекатился на бок и, обхватив ее руками, прижался щекой к ее быстро вздымающейся и опускающейся груди. Под звуки его тяжелого дыхания она погрузилась в дремоту, полную блаженства и лишенную снов.
Часы на камине пробили десять. Люсинда проснулась.
Хьюго посмотрел на нее, как змей-искуситель.
— Если бы ты переехала ко мне, тебе не пришлось бы спешить. Мы могли бы играть всю ночь.
Искушение было столь велико, что у нее просто разрывалось сердце.
— Прости меня, — прошептала Люсинда. Он покачал головой и улыбнулся.
— Не нужно просить прощения. Просто подумай над моим предложением.
— После праздника, — сказала Люсинда, всматриваясь в его лицо. — Пока он не кончится, я не смогу думать больше ни о чем.
Он сжал губы, но кивнул в ответ:
— Согласен, если это поможет тебе принять решение в мою пользу.
— Любитель манипулировать людьми.
— Любительница откладывать решения. Люсинда рассмеялась. Весело, открыто. Как смеялась когда- то в своей семье. Слезы обожгли ей глаза.
Они оделись в дружеском молчании, помогая друг другу, посмеиваясь, в то время как им следовало быть серьезными.
— Я позвоню Тренту, пусть отвезет тебя домой. Пока они ждали, Хьюго налил себе бокал бренди и подошел к окну.
— Не надо пить, — сказала Люсинда. — Когда мой муж напивался, он становился бешеным.
Хьюго поставил бокал на соседний стол с такой поспешностью, словно обжегся.
— Извини. Жаль, что не сказала мне раньше. Я могу и не пить.
Денби говорил то же самое после случая с сигарой. Он, дескать, забыл, что сигара у него во рту, но в глазах у него был злой блеск.
— Я не надеюсь, что ты перестанешь пить ради меня. Хьюго подошел к ней.
— Ну вот, опять ты за свое, ощетинилась, как щетка.
Это сравнение рассмешило ее. Хьюго обнял ее, поцеловал. Звук подъехавшего экипажа заставил их отойти друг от друга.
— Пропади он пропадом, этот Трент, — сказал Хьюго.
— Нет, — мягко возразила она. — Мне действительно нужно возвращаться домой.
— Когда я снова увижу тебя?
— После праздника.
— Через неделю?
Она хотела сказать, что им вообще не следует встречаться. Хьюго, вероятно, прочел ее мысли, потому что приложил палец к ее губам.
— Твое желание — приказ для меня.
В этот миг Люсинда поняла, что он никогда не примет никакого ответа, кроме «да». Если ее окончательное решение будет «нет», ей придется уехать из Блендона и они никогда больше не увидится, При мысли об этом Люсинду охватило отчаяние. Как она сможет жить без него?
* * *
Солнце позолотило Дингли-Делл. Господи, сколько же лет Хьюго не вспоминал название этого места, название, которое он дал ему в детстве. На изумрудной траве потные работники с ферм, закатав рукава, поднимали растяжки, полосатые навесы на шестах палаток бились на ветру, трепетали флажки. Через два часа в Блендоне начнется деревенский праздник.
Радостные, взволнованные мужчины и женщины, живущие в его владениях, окружили Хьюго. Люсинда была права. Людям нужно немного повеселиться, чтобы в их тяжелом, а зачастую просто ужасном существовании появился хотя бы какой-то просвет.
Он подумал о Люсинде и тут же заметил ее у мишени, приготовленной для стрельбы из лука. В своем строгом сером платье с белым накрахмаленным воротником Люсинда казалась скучной, немодной,
