— И поедет, когда все нормализуется. Я знаю, что вы в сложной ситуации. Как вы держитесь?
— Миссис Дойл…
— Джули, зовите меня Джули. Конечно, почему вы должны говорить обо всем этом с совершенно незнакомым человеком? Просто скажите мне, вы сейчас живете с Саймоном в его доме?
— Да. Саймон… он замечательный. Щедрый, надежный, понимающий. Терпеливый.
— Кажется, я все-таки ошиблась номером.
Фиона рассмеялась и прислонилась к кухонному шкафчику.
— Он говорит о вас. Просто проскальзывают разные мелкие детали. Он тоже безумно вас любит.
— Безумие — ключевое слово для семейства Дойл.
Фиона расслабилась, снова открыла ящик и, заполняя его, продолжила знакомство с Джули Дойл. Обернулась, когда открылась дверь.
— А вот и Саймон. Я передаю ему трубку. Была очень рада поговорить с вами.
— Мы скоро обязательно еще поговорим.
— Твоя мама, — одними губами произнесла Фиона и передала трубку.
— Привет.
Саймон уставился в открытый ящик, покачал головой.
— Я почти все свое свободное время проговорила с восхитительной Фионой. Для тебя у меня почти ничего не осталось.
— Надо было позвонить мне на сотовый. Некоторым из нас приходится работать, чтобы заработать на жизнь.
— Я звонила на твой сотовый.
— Ну, я работал, чтобы заработать себе на жизнь. — Он открыл холодильник, достал бутылку колы. — Все в порядке?
— Все прекрасно. Саймон, ты живешь с женщиной.
— Ты же не собираешься послать меня на исповедь?
Ее смех зарокотал прямо в его ухе.
— Наоборот, я довольна этим новым этапом.
— Просто так получилось из-за того дела.
— Она думает, что ты щедрый, надежный, понимающий и терпеливый. — Джули подождала секунду. — Да, я тоже лишилась дара речи. Саймон, хочешь знать, что я вижу внутренним материнским зрением?
— Что?
— Я вижу, как сглаживаются некоторые острые углы.
— Джули Линн, ты напрашиваешься на неприятности.
— Когда я напрашиваюсь на неприятности, я их получаю. Нам обоим это здорово удается, не правда ли?
— Думаю, да, — весело ответил Саймон, отхлебнув колы.
— Мне нравится, каким тоном ты говоришь о ней. И больше я ничего об этом не скажу. Пока.
— Хорошо.
— Я вправлю тебе мозги, когда мы увидимся. А пока, Саймон, сделай кое-что для меня.
— Я подумаю.
— Будь осторожен. Ты мой единственный младший сын. Заботься о своей Фионе, но будь осторожен.
— Это я могу. Не волнуйся, ма. Пожалуйста.
— Бесполезная просьба для матери. Мне пора бежать. У меня есть дела более важные, чем болтовня с тобой.
— У меня тоже.
— Ты всегда был трудным ребенком. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Привет папе. Пока. — Он повесил трубку, глотнул еще колы. — Ты наводишь порядок в моих кухонных ящиках.
— Да. Можешь мусорить, когда и сколько захочешь, но наведение порядка помогает мне не сойти с ума. И ты сделал отличные разделители.
— Угу.
— Я с удовольствием поговорила с твоей матерью. И мне нравится, как ты с ней разговариваешь.
Нахмурившись, Саймон опустил бутылку.
— Что это?
— Что «что»?
— Ничего. Не важно. Повернись.
— Зачем?
— Я хочу посмотреть, не укусил ли ротвейлер тебя за задницу.
— Он не укусил меня ни за задницу, ни за какое другое место.
— Это я проверю позже. — Саймон наугад дернул ящик. — Господи, Фиона, ты постелила подстилки.
— Ой, мне так стыдно.
— Позволь напомнить, что ни ты, ни я практически не готовим, так какой смысл наводить порядок в кухонных ящиках?
— Чтобы без труда находить вещи, используешь ты их или нет. И зачем ты все это купил, если не готовишь?
— Я никогда не купил бы этот хлам, если бы моя мать… проехали.
— Если тебе станет легче, я могу все это опять свалить в кучу.
— Я подумаю.
Фиона ухмыльнулась.
— Я и до шкафчиков доберусь. Можешь считать это моим маленьким хобби.
— Это не значит, что я буду возвращать вещи туда, где, по-твоему, они должны лежать.
— Смотри, как мы хорошо понимаем друг друга.
— Ты хитрая, и не думай, что я этого не знаю. Я вырос с хитрюгой.
— Я так и поняла.
— Проблема. Ты не похожа на маму, но такая же хитрюга.
— А если я скажу, что ты вовсе не злишься из-за порядка в ящиках, а прикидываешь, не начну ли я наводить порядок в твоей жизни?
— Хмм.
— Не будем ходить вокруг да около, скажу прямо: я не могу обещать, что хотя бы не попытаюсь сделать это, по меньшей мере в некоторых областях. Мне приятно думать, что я знаю, когда нужно отступить, уступить или подладиться, но это не значит, что я не буду раздражать тебя моим убийственным чувством порядка. И в то же время, — Фиона подняла палец, предупреждая его возражения, — я сознаю, что твое творчество отчасти питается беспорядком. Я это не понимаю, но принимаю. Однако это не означает, что твоя врожденная безалаберность иногда не будет меня раздражать. Саймон обдумал ее тираду.
— Наверное, ты думаешь, что это логично.
— Это логично. И я еще кое-что тебе скажу. Раздражение, случающееся время от времени, отлично меня отвлекает, а потом просто рассеивается. В большинстве случаев я не могу раздражаться долго. А в данной ситуации? У нас есть более важные проблемы, чем штопор не в том ящике или твои грязные носки под кроватью.
— С этим не поспоришь.
— Ну вот. Я хочу поразмяться. Можно использовать твои железяки?
— Почему ты об этом спрашиваешь? — Явно расстроившись, Саймон сунул руки в карманы. — Не задавай мне такие вопросы.
— Саймон, я пока не определила, где твои границы, поэтому мне приходится спрашивать, иначе, —
