— Да что ты можешь знать о благоразумии?! — резко спросил Конэл. — Ты, черт возьми, самая неблагоразумная женщина из когда-либо виденных мной!
Она слегка улыбнулась в ответ, лицо ее прояснилось:
— Намного проще распознать благоразумие, если у тебя его почти нет.
Губы Конэла скривились, но он сел.
— Как ты можешь быть настолько спокойной в такой момент?!
— Я провела здесь два самых замечательных дня в своей жизни, самых волнующих, самых прекрасных! — Аллина раскинула руки. — И ничто не сможет лишить меня этого счастья, потому что оно уже принадлежит мне. У меня будет еще один такой день, еще один долгий и прекрасный день. Так что… — она встала и потянулась. — Думаю, я выпью бокал вина, выйду из дома и подожду, пока покажутся звезды.
— Нет, — Конэл взял ее за руку и встал, — вино принесу я.
Это была великолепная ночь. Небо чистое, как стекло. Волны набегали на берег и отступали, разбивались о скалы, разлетались брызгами, сверкая, словно драгоценные камни.
— Тебе стоило бы поставить здесь скамейки, — начала Аллина, — гнутые, с высокими спинками скамейки из кедра — в такую погоду они будут серебристыми.
Конэл задавался вопросом, почему он сам об этом не подумал, ведь он так любит сидеть и смотреть на море.
— А что еще ты сделала бы на моем месте?
— Ну, я поставила бы возле скамеек большие горшки и заполнила их цветами — большими и пышными. Темно-синие глиняные горшки, — сказала она и посмотрела на него искоса. — Ты можешь их сделать сам.
— Думаю, да. Цветочные горшки… — эта идея изрядно позабавила Конэла. Никто и никогда еще не хотел, чтобы он лепил цветочные горшки. Он глотнул вина, провел рукой по волосам девушки и вдруг понял, что ему будет приятно сделать эти горшки, видеть, как она будет им рада.
— Темно-синие, — повторила Аллина, — чтобы их цвет гармонировал с цветом ставень, когда они будут перекрашены той краской, которую я нашла в комнате, где стоит стиральная машина.
— Значит, я еще и ставни буду красить?
— Нет-нет, твои таланты слишком возвышенны для такой простой работы. Ты будешь делать горшки — прочные горшки! — а я буду красить ставни.
— Я замечаю, когда надо мной смеются!
Аллина лукаво подмигнула ему и направилась к воде.
— А ты знаешь, чем я должна была заниматься сегодня вечером? Я должна была работать с диапроектором во время проведения лекции о поселениях эпохи мегалита, которую читает Маргарет после ужина.
— Ну что же, тебе стоило немалых усилий уйти от этого, не так ли?
— Мне об этом можешь не рассказывать! Ты знаешь, что я собираюсь делать вместо этого?
— Ага, зайти в дом и заняться со мной любовью — бурно и страстно.
Аллина рассмеялась и закружилась на месте.
— Уж точно, я это мероприятие включаю в повестку дня. Но сначала я построю замок из песка.
— Замок из песка, вот как?
— Большой замок! — заявила она, быстро спускаясь к берегу. — Строительство замков из песка — один из моих многочисленных талантов. Впрочем, мне было бы намного легче работать, если бы у меня были лопатка и ведро. Которые, — добавила Аллина, взглянув на Конэла из-под полуопущенных ресниц, — можно найти в той самой комнате, где стоит стиральная машина.
— А поскольку мои способности в данной отрасли искусства весьма сомнительны, я уполномочен принести указанные инструменты?
— Твои ноги длиннее, значит ты доберешься туда и обратно быстрее, чем я.
— С этим не поспоришь!
Конэл принес садовую лопатку и ведро для мытья пола, а заодно и бутылку вина.
Когда на небе появились первые, самые смелые звезды, он уселся и смотрел, как Аллина строит свой замок из песка.
— С этой стороны должна быть башня, — заметил он. — Ты же оставила эту стену незащищенной.
— Это замок, а не крепость, и мое маленькое королевство наслаждается миром. Однако я полагаю, что знаменитый скульптор мог бы сам построить башню, какую посчитает нужной.
Конэл допил свой бокал вина, вдавил его в песок и принялся за работу.
Аллина соорудила еще несколько башен, аккуратно вылепливая их, а затем выравнивая краем лопатки. И, воодушевленная его поддержкой, принялась старательно улучшать конструкцию замка.
— Хотелось бы знать, что это за комок ты тут пристроила?
— Это конюшни… вернее, будут конюшни, когда я закончу.
— Ты нарушила пропорции… — Конэл протянул руку, чтобы показать Аллине ее ошибку, но она стукнула его по пальцам. — Ну, как хочешь, но учти, что твои лошади должны быть не больше Хью, чтобы уместиться здесь.
Аллина фыркнула и покачалась на пятках. Черт возьми, он был прав.
— Я еще не закончила, — произнесла она холодно. Аллина зачерпнула еще немного песка и уложила его в нужное место. — А что это будет?
— Это будет подъемный мост.
— Подъемный мост? — восхищенная, она наклонилась, чтобы посмотреть на платформу, которую возводили умелые и ловкие руки Конэла. — Ой, это замечательно! Ты и впрямь большой специалист по строительству замков из песка! Я знаю, чего здесь не хватает!
Аллина вскарабкалась вверх по берегу и побежала к дому. Она принесла несколько спичек и кусочек красной материи в виде треугольника.
— Конечно, цепь была бы лучше, но мы подойдем к делу творчески. — Она воткнула конец длинной спички сбоку от подъемного моста, а второй конец уперла в стену замка. — К счастью, сегодня королевская семья устраивает бал, так что мост будет оставаться опущенным. — Аллина установила вторую спичку с другой стороны моста.
Она сломала третью спичку, обернула вокруг нее красный треугольник, закрепила его скрепкой и подняла импровизированный флаг над самой высокой башней.
— Вот теперь это настоящий замок из песка.
Аллина подхватила бутылку и налила вина в оба бокала.
— За замок Долман!
Мечта, подумала она, которую они создали вместе, Потом она села на песок, обняла свои колени и посмотрела на море:
— Какая прекрасная ночь. Так много звезд! Такого неба в Нью-Йорке не увидишь — разве только кусочки между зданиями, — даже начинаешь забывать, какое оно огромное.
— В детстве я часто приходил сюда ночью и сидел здесь.
Она повернулась к нему лицом, опершись щекой на свое колено.
— А что еще ты делал в детстве?
— Взбирался на скалы, играл с друзьями в деревне, усердно трудился, выполнял обычные домашние обязанности. Удил рыбу со своим отцом.
Конэл замолчал, и что-то в его молчании заставило Аллину взять его за руку.
— Ты тоскуешь о нем?
— Я оставил его одного. Я не знал, что весь прошлый год он болел. Он никогда не говорил мне об этом, ни разу не просил меня вернуться сюда и побыть с ним. Он готов был скорее умереть в одиночестве, чем просить меня об этом.
— Он знал, что ты вернешься.
— Он должен был мне сказать. Я привез бы его в Дублин, в больницу, повел бы к специалистам…
— Тем, кто остается жить, всегда намного труднее, — прошептала она. — Конэл, твой отец хотел остаться здесь. Хотел умереть здесь.
— Ну, конечно, умереть здесь, именно такую судьбу он и выбрал! Зная, что болен и слаб, он полез на
