соглашусь! А вот ты готов согласиться. Ты по-прежнему прячешься в лодочном сарае, только теперь ты называешь его своей студией!
Злые и полные ненависти слова вертелись у Конэла на языке. Но как настоящий мужчина он предпочел яростному крику ледяной тон:
— Я рассказал тебе то, что ты хотела узнать. Я понимаю, чего ты хочешь, а вот ты не понимаешь, что нужно мне!
Он вышел, захлопнув за собой дверь.
— Ты ошибаешься, — сказала Аллина спокойно, — я понимаю.
Все утро Аллина находила себе одно занятие за другим. Если ей и впрямь придется уехать отсюда завтра, то она намерена оставить о себе хорошую память. Она не даст Конэлу позабыть о ней.
Аллина развесила заштопанные занавески и с удовольствием любовалась тем, как солнце просвечивает сквозь них, образуя узоры на полу. В комнате, где стояла стиральная машина, она нашла инструменты, кисти и все, что ей было нужно. Демонстративно вынесла все это во двор. Она собиралась ободрать и покрасить эти чертовы ставни.
Работа успокоила ее, но ее покладистое, как она говорила, сердце, ныло. То и дело она смотрела в сторону студии. Она знала, что Конэл находится там. Где еще ему быть? Какая-то частица ее души хотела сдаться, пойти к нему. Но Аллина понимала, что нужно Конэлу.
Ему нужно было время.
— А времени почти не осталось, — прошептала она. Отступив назад, Аллина осматривала результаты своих усилий. Ставни блестели свежей синей краской, а за окнами ветер трепал вышитые занавески.
Теперь, когда она все сделала и больше нечем было заняться, Аллине показалось, что она вот-вот упадет от усталости. Утомленная, Аллина медленно зашла в дом. Она приляжет и поспит, чтобы восполнить силы. Всего час, сказала она себе и, растянувшись на кровати, быстро погрузилась в глубокий сон.
Конэл отошел от своей работы. Его руки были перепачканы глиной, а взгляд предельно сосредоточен.
«Аллина, королева фей». Высокая и стройная, она стояла, лукаво склонив голову, прищурив глаза; в изгибе ее губ читалась тайна. Ее нельзя было назвать красавицей, но она и должна была быть такой. Разве смог бы хоть один мужчина отвернуться от нее?
А сам он мог бы отвернуться?
Ее крылья были расправлены, словно она готова была взлететь в любой момент. Или же сложить свои крылья и остаться, если ее об этом попросят.
Он не станет просить ее об этом. Не сейчас, когда она связана неведомыми, неподвластными им обоим чарами.
Боже, как она его взбесила! Конэл направился к раковине и принялся отмывать свои руки. Дразня, ехидничая над ним, сообщая ему, что он чувствует и что думает. У него своя голова на плечах, и он уже принял решение. Он всего лишь рассказал ей правду, правду обо всем, с самого начала.
Ему нужны были лишь тишина, покой и его работа. И его гордость, подумал он, отряхивая воду с пальцев. Гордость, которая не позволяла ему признать, что его путь уже предопределен. Неужели в конце концов ему останется согласиться с этим?
Впереди у него пустота, невероятно глубокая пропасть. Неужели таким будет его выбор? Все или ничего, покориться судьбе или остаться в одиночестве?
Непослушными руками он снял влажное полотенце и взглянул на глиняную фигуру:
— Ты уже знаешь, верно? Ты с самого начала знала…
Он отбросил полотенце и двинулся к двери. Становилось все темнее; свет тускнел на глазах. Надвигался шторм, черные тучи соединялись с темным морем.
Он обернулся к дому и замер на месте. «Аллина покрасила ставни», — это было все, о чем он мог подумать. Вывешенные ею занавески шумно колыхались на ветру, который набирал силу. Аллина поставила у двери корзину и заполнила ее цветами.
Разве можно было устоять перед такой женщиной?!
Разве могло это быть ловушкой, если она оставила все, даже свою душу, незапертой и без охраны?
Все или ничего? А зачем ему жить без ничего? Конэл поспешил к дому и в трех шагах от двери обнаружил, что путь закрыт невидимой преградой.
— Нет! — в его голосе звучали протест и страх, когда он безуспешно пытался пробиться сквозь препятствие. — Чтоб тебя черти взяли! Теперь ты не пускаешь меня к ней?!
Он позвал Аллину, но ее имя унес усиливающийся ветер; с неба упали первые капли дождя.
— Ну, ладно. Да будет так! — задыхаясь, Конэл отступил назад. — Поглядим, чем закончится этот день!
И он направился сквозь шторм туда, куда его звал голос крови.
Аллина, вздрогнув, проснулась; в ее ушах звучало ее собственное имя. И она проснулась в темноте.
— Конэл? — сбитая с толку, девушка выбралась из кровати и потянулась к лампе. Однако когда она повернула выключатель, лампа и не подумала зажигаться. «Шторм, — подумала Аллина растерянно, — все дело в шторме. Нужно было закрыть окна]].
Она неловко шарила вокруг себя в поисках свечи, ее рука дернулась и сбила свечу со столика. Темно… Почему так; темно?
Время. Который час? Наконец она нашла спички. Но прежде чем она успела зажечь свечу, в небе вспыхнула молния, и Аллина увидела циферблат маленьких заводных часов.
Одиннадцать часов.
Нет, это невозможно! Она проспала почти весь этот самый долгий день в году; ей остался всего час.
— Конэл? — она бросилась из комнаты, из дома, во власть ветра. Дождь промочил ее до нитки, пока она бежала к студии и пыталась открыть дверь.
Ушел. Он ушел. В отчаянии Аллина ощупывала стены и полки в поисках фонаря, который здесь видела.
При виде узкого луча света она с облегчением вздохнула и затаила дыхание, увидев себя.
Ее лицо, ее тело было с фантастическими крыльями. Неужели Конэл увидел ее такой — умной, уверенной и прекрасной?
— Я чувствую себя именно такой. Впервые в жизни я чувствую себя именно такой!
Аллина медленно выключила фонарь и отставила его. Она знала, куда отправился Конэл, и понимала, что она должна сама добраться туда в темноте — также, как и он.
Пока она шла, мир вокруг нее словно сошел с ума — так же, как в тот день, когда она впервые появилась здесь. Земля дрожала, небо пронзали молнии, а море ревело, будто дракон.
Но вместо страха Аллина испытывала возбуждение при мысли о том, что сама является частью этого буйства. Этот день не перейдет в ночь без нее. Сжав рукой висевший у нее на груди амулет, она двинулась по тропе, которую ясно представляла себе — словно на карте.
Тропинка в скалах была крутой, неровной и скользкой от влаги. Но Аллина ни разу не пошатнулась, ни разу не споткнулась. Камни нависали над ней, будто танцующие великаны. В центре круга, несмотря на проливной дождь, ярким золотым огнем горел костер.
А лицом к костру стоял человек.
И ее сердце знало, кто это.
— Конэл!
Он повернулся к ней. Его глаза горели яростным огнем — словно вся дикая сила этой ночи бушевала и в его душе.
— Аллина!
— Нет, я хочу кое-что сказать! — она медленно приближалась, хотя воздух вокруг дрожал от напряжения. — Всегда есть выбор, Конэл, всегда есть еще один путь. Ты думаешь, ты нужен мне без твоего сердца? Ты думаешь, что я удерживаю тебя с помощью этого?
Одним резким движением Аллина сорвала с шеи амулет и отшвырнула его.
— Нет! — Конэл выбросил руку, чтобы схватить амулет, но он лишь скользнул по его пальцам и упал
