физически ощущала острый запах свежеструганного дерева, сосредоточенное молчание подмастерьев, наблюдающих за работой мастера, представляла их восторг и гордость, когда им разрешалось внести и свою лепту, видела, как они, затаив дыхание, ждали потом одобрения, пока мастер придирчиво оглядывал и ощупывал их творения.
Лепнина на потолках, мебель в комнатах — все, все было создано любовью и старанием людей, гордых за свое дело.
Дэвид, конечно, видит во всем этом совсем другое: надорвавшихся, искалеченных подмастерьев, выброшенных с работы; ничтожные гроши, которые мастера получали от богатых заказчиков.
— Чего грустишь? Дружок, что ли, обидел? — послышался голос.
Энн обернулась, пытаясь улыбнуться, и увидела худого, прыщавого юнца, наблюдавшего за ней. Его товарищ, хихикнув, заметил вполголоса:
— Будь у нее дружок, она не была бы такой скучной.
Слова эти ничуть не смутили Энн — колкости Рея были похлеще. И как это ему удается?
— Чем увенчались поиски работы, Джон? Что-нибудь слышно? — спросила она, пропустив мимо ушей оба замечания.
— Не-а… Вряд ли что получится.
— Тебе стоило бы попытаться овладеть какой-нибудь профессией.
Энни уже заранее знала ответ и не удивилась, когда подросток уныло покачал головой. Да, подумала она, когда общественная система жестоко обходится с тобой, трудно вообще во что-то верить.
Через час она уже ехала домой, представляя неизбежный разговор с Рейтом, со страха чувствуя спазм под ложечкой.
Подъезжая к заднему крыльцу через двор, где раньше были конюшни, она с удивлением обнаружила чужую машину.
Энни вошла в дом и двинулась через лабиринт коридоров и полутемных комнат. За дверью в парадном холле слышались голоса, и она замерла, узнав один из них. Ее двоюродный дядюшка! Что он здесь делает и, главное, как он сюда попал? Набрав в легкие побольше воздуха, Энн распахнула дверь.
Патрик стоял к ней спиной, его лысина сияла в лучах зачем-то включенного электричества. Рядом стоял незнакомый человек, который вместе с ним внимательно разглядывал старинную люстру.
— М-м-м… я полагаю, за нее можно будет выручить приличную сумму, хотя теперь уже не так много охотников до подобных вещей — слишком старая и слишком дорогая. Пожалуй, лучше вывести ее на континент, найти агента… — Незнакомец замолчал, заметив Энн, и подтолкнул Патрика.
— А, Энни! — воскликнул тот.
Добродушие в его голосе не обмануло маленькую хозяйку: она хорошо знала цену этому человеку и разделяла те неприязнь и недоверие к нему, которые испытывали ее дед и отец.
— Что ты здесь делаешь, Пат? — спросила она, насупив брови, оставляя без внимания его фальшиво-дружеский тон.
Незнакомец отошел прочь и стал разглядывать деревянную резьбу лестницы, а сам Патрик, почувствовав враждебность Энн, метнул на нее недобрый взгляд и сказал с наигранным спокойствием:
— Да вот, осматриваю свое имущество.
— Оно пока не твое, — жестко ответила Энн.
Пат лишь досадливо пожал плечами. В противоположность ее ближайшим родственникам дядюшка располнел с годами. От злости кровь приливала к его щекам, делая эту толстую физиономию еще более отталкивающей.
Отец говорил, что у Патрика очень тяжелый характер. В те несколько раз, что Энни приходилось сталкиваться со своим дядькой, она могла судить о его грубости и заносчивости только по нескрываемой напряженности, исходившей от его жены. Но теперь она впервые убедилась в этом лично.
— Пока, может, и нет, но скоро будет, — свирепо отозвался он. — И ни ты, ни кто-то другой ни черта с этим не поделают. Наконец-то, раз в жизни, старик разумно распорядился своим добром. Как ты считаешь, Клем, сколько может стоить эта лестница? — обратился он к своему компаньону, при этом нагло ухмыляясь в лицо девушки.
Пока они обсуждали эту тему, девушка поняла, что бессмысленно надеяться на благоразумие этого человека и взывать к его лучшим чувствам. Их у него просто нет. Он получит удовольствие, стерев дом с лица земли.
Она услышала скрип тяжелой парадной двери и осторожно обернулась. Кто бы еще мог пожаловать? Очередной деловой партнер Патрика? Но, к изумлению Энн, это оказался Рейт. Он двинулся прямо к расположенному напротив двери камину, с легким удивлением оглядывая место действия и действующих лиц.
Энн заметила враждебность, а вслед за ней — и подозрительность, сверкнувшие в глазах Патрика при виде вошедшего. Но Рей уже отвернулся от Патрика и смотрел на Энн. И девушка вдруг в ошеломлении заметила, что делал он это с таким выражением, с каким сроду не глядел ни на одну женщину. Тем более на нее. От неожиданности она даже на миг зажмурилась. Но этот взор уже не отпускал ее, источая столько чувств, что Энн стало не по себе.
Откуда у Рея такая способность — превращать свой взгляд из холодного, тусклого, чуть золотистого в горячий и чувственный, янтарно-мягкий? Где он научился так смотреть на женщину, что все в комнате, включая ее саму, готовы были уверовать, как страстно он влюблен. Но ведь этот человек никогда не испытывал к ней симпатии и даже напротив…
— Рей! — слабо воскликнула девушка, бессознательно схватившись за горло, где бешено билась какая-то жилка, повторяя удары сердца. — Я думала, ты приедешь позже.
— Я и собирался, — ответил он, — но не смог вынести разлуки.
Энни поперхнулась воздухом. Щеки ее пылали. Что еще он задумал?
Она застыла, завороженно наблюдая за ним. Рей устремился, протянув руки, к девушке, бросив кейс, и тот с глухим стуком ударился об пол. Рей привлек ее к себе и с такой страстью сжал в объятиях, что пальцы впились в тело.
Лицо ее было так плотно прижато к его груди, что вместо слов, которые она пыталась произнести, вышло лишь что-то нечленораздельное. Раздавалось лишь его нежное бормотание:
— Господи, как я по тебе соскучился.
Энн возбужденно и порывисто дышала.
— Ты уже сообщила Пату нашу приятную новость, любовь моя?
Приятную новость? Какую? Энни отчаянно дернулась, пытаясь освободиться из его объятий, и с ее губ уже почти сорвались недоуменные возгласы. Но она опоздала, Рей быстро наклонился и закрыл ей рот совершенно нежданным поцелуем.
Рейт ее обнимает! Целует! И Господи, что происходит? Она недоуменно и тревожно посмотрела в его лицо. Глаза Рея все еще сохраняли тот незнакомый, захватывающий дух янтарный оттенок. Рот, плотно прижатый к ее рту, призывая к молчанию, вел себя совсем не так, как могло бы ей представиться в самых смелых фантазиях. Он совершал что-то… что-то такое…
Головокружительная волна захлестнула ее. Глаза у обоих были открыты, и он просто гипнотизировал ее взглядом, заставляя подчиняться всем безмолвным командам. Она ощущала, как под чувственным давлением его губ ее собственные распускались, словно цветок, как расслаблялось все ее тело, так в его объятиях, а душу властно захватывало странное и незнакомое чувство. Девушка с ужасом ощутила, как у нее напряглись и затвердели соски. Чуть вскрикнув, она наконец оторвалась от него.
— Ты права, — согласился он, как будто она что-то сказала. — Не время и не место.
Голос его звучал мягким, грудным мурлыканьем, и легкая дрожь прокатилась у нее по спине. Он приложил палец к ее губам.
— Черт возьми, что здесь происходит?
Точно в бреду, оторвала она взгляд от Рейта и посмотрела встревоженно на Патрика.
— Разве Энн тебе не сказала? — вежливо поинтересовался Рейт. — Мы с ней женимся. Я уже оформил разрешение, — снова обратился он к Энн, отворачиваясь от Патрика и не обращая внимания ни на его злость, ни на расспросы — словно бы дядьки тут вовсе не было.
Вот бы мне так, подумала Энн. Рейт ведет себя, как будто они наедине, совершенно одни, будто
