пожала плечами и отправилась выполнять указание.
— Конец, — бормотала Шейн, топча сухие листья. — Хорошо еще, что он успел предупредить. — Она мчалась по тропинке меж голых деревьев. — Уже продан! — Бешенство опасно клокотало в горле.
Она издали увидела его дом, из трубы медленно поднимался в плотное синее небо дым. Шейн сжала зубы и прибавила шагу. Тишину нарушали хорошо знакомые монотонные, размеренные удары — бух-бух-бух, поэтому Шейн сразу побежала на задний двор.
Вэнс положил полено на пень, служивший ему колодой для рубки дров, ловко разрубил его надвое и тут же, не нарушая ритма, подхватил следующее. Шейн не стала тратить время на то, чтобы полюбоваться точностью и грацией его движений.
— Эй, вы! — закричала она, ударив себя кулаками по бедрам.
Вэнс взмахнул топором, лениво отмечая про себя, что в гневе, с блестящими глазами и пылающим лицом она чудо как хороша. Очередное полено раскололось на две части, которые упали по обе стороны пня. Рядом высилась внушительная куча дров, свидетельствовавшая о том, что работал он уже давно.
— Здравствуйте, Шейн.
— Что значит «здравствуйте, Шейн»? — выкрикнула она, подходя ближе. — Да как вы смеете?
— Многие считают, что здороваться при встрече — это нормально, — парировал Вэнс, принимаясь за следующее полено.
Шейн рукой смахнула полено на землю.
— Вы не имеете права вмешиваться в мои дела! — закричала она. — Срывать мне продажу, очень важную продажу. — В холодном воздухе ее дыхание превращалось в пар. — Да кто вы такой, чтобы говорить моим покупателям, что вещь уже продана? Если бы это даже было так, что неправда, какое ваше дело?
Вэнс спокойно поднял сброшенное ею полено. Он ждал ее и ждал ее негодования. Он действовал под влиянием порыва, но не жалел об этом — уж очень хорошо ему запомнилось выражение лица Шейн, с которым она показывала ему бабушкину радость и гордость, и он не собирался молча стоять и смотреть, как гарнитур выносят из дома.
— Вы же не хотите продавать гарнитур, Шейн.
От этих слов ее глаза еще ярче запылали гневом.
— Вас не касается, чего я хочу и чего не хочу! Я должна продать его. И я его продам! Если бы вы помалкивали, я бы уже его продала!
— Чтобы потом ненавидеть себя и вытирать слезы чеком, — возразил он, с размаху рубя полено. — Деньги того не стоят.
— Не говорите мне, чего они стоят. — Ее палец уперся ему в грудь. — Вы не знаете, что я чувствую. Вы не знаете, что я должна делать. А я знаю. Мне, черт побери, нужны деньги.
С убийственным спокойствием он обхватил рукой ее палец, сверливший ему грудь, подержал секунду и сбросил.
— Вы не настолько нуждаетесь, чтобы продавать то, что вам дорого.
— Сантиментами счетов не оплатишь. — Ее щеки побурели. — У меня в столе их полный ящик!
— Продайте что-нибудь другое! — тоже заорал он. Она смотрела на него, задрав голову, с пылающими от бешенства глазами. Желание защитить ее боролось в нем с желанием удушить. — У вас весь дом забит таким старьем!
— Старьем! — Это было объявлением войны. — Старьем! — Ее голос взлетел до небывалых высот.
— Сплавьте, в самом деле, другие вещи из своих запасов, — посоветовал он с хладнокровием, которое насторожило бы его деловых партнеров.
В ответ Шейн угрожающе зашипела сквозь стиснутые зубы.
— Вы ни черта в этом не смыслите. — Она толкнула его, так что он попятился. — Я отыскиваю самое лучшее, а вы… — она продолжала толкать его, — вы не отличите Хепплуайта от куска картона. Держите ваш пижонский нос подальше от моих дел, Вэнс Бэннинг! Я не нуждаюсь в советах профанов!
— Ну хватит, — пробурчал он. Сказав так, он ловко схватил ее поперек туловища и взвалил себе на плечо.
— Что вы делаете?! — завизжала она, отчаянно брыкаясь и колотя его по спине кулаками.
— Я несу тебя в дом, чтобы заняться с тобой любовью, — заявил он. — С меня довольно.
Сраженная наповал, Шейн перестала брыкаться.
— Чего?
— Что слышала.
— Ты с ума сошел! — Она возобновила бешеное сопротивление, колотя его по чем попало.
Вэнс вошел в дом через заднюю дверь.
— Отпусти! — кричала она, когда он проносил ее через кухню. — Я с тобой не пойду!
— Ты идешь туда, куда я тебя несу! — заметил он.
— Ты заплатишь за это!
— Да уж не сомневаюсь. — Он начал подниматься по лестнице.
— Немедленно отпусти, я с этим не смирюсь!
Ему надоели ее пинки, и он сорвал с нее туфли, бросил их через перила и крепче ухватил ее под коленями.
— Тебе еще не с таким придется сейчас смириться.
Она беспомощно извивалась в его хватке.
— Ну все, тебе конец. Я тебе этого не прощу. Если ты немедленно не отпустишь меня, ты уволен! — Шейн с визгом пронеслась по воздуху и тяжело шлепнулась на кровать. Задыхаясь от гнева, она вскочила на колени. — Идиот! — бушевала она. — Что ты делаешь?
— Я сказал тебе, что делаю. — Вэнс сорвал с себя куртку и отбросил в сторону.
— Если ты думаешь, что тебе позволено таскать меня и швырять, точно мешок сена, то ты крупно ошибаешься. — Вне себя от возмущения, Шейн смотрела, как он расстегивает рубашку. — Немедленно прекрати. Ты не заставишь меня заниматься с тобой любовью.
— Ах как страшно! — Вэнс стащил рубашку.
— Перестань. — Хотя она решительно уперла руки в бедра, ее негодование сникло. — Немедленно оденься.
Вэнс с невозмутимым видом уронил рубашку на пол и наклонился, чтобы снять ботинки.
— Думаешь, тебе достаточно бросить меня на кровать, и дело сделано?
— Да я еще не начинал, — возразил он, с грохотом роняя на пол второй ботинок.
— Ты безмозглый идиот! — Она швырнула в него подушку. — Я бы не позволила тебе прикоснуться ко мне, даже если бы… — тут она задумалась, подыскивая какое-нибудь оригинальное и особенно уничижительное оскорбление, но остановилась на самом безотказном, — даже если бы ты был последним мужчиной на земле.
Вэнс посмотрел на нее долгим взглядом и расстегнул ремень.
— Я тебе сказала: прекрати! — Шейн предостерегающе воздела палец. — Я не шучу. Не смей больше ничего снимать.
Вэнс потянулся к застежке на джинсах.
— Я серьезно. — Она уже смеялась.
Его руки замерли, глаза сузились.
— Оденься сейчас же! — велела она и зажала рот ладонью, чтобы не расхохотаться.
— И чего тут смешного? — удивился Вэнс.
— Да ничего, ровным счетом ничего. — Шейн повалилась на спину, изнемогая от хохота. — Что смешного? Да ничего, это очень серьезная ситуация. — Она судорожно била кулаками по кровати. — Человек стоит, раздевается, а лицо такое, будто он убить кого собрался. Куда уж серьезнее. И это лицо любовника, одержимого страстью!
Она смеялась, пока из глаз не брызнули слезы.
Вэнс улыбнулся. Подошел, сел рядом на кровать и обнял Шейн. Чем больше он старался успокоить ее, тем сильнее разгоралось ее веселье.
