— Лгун! — прошептала она. — Все ложь! — В ее глазах читались одновременно обвинение и мольба.
— Шейн…
— Нет!
Ужас, прозвучавший в ее голосе, заставил Вэнса опустить руки. Он понял, что она каким-то образом все узнала и без него.
— Позволь мне объяснить…
— Объяснить? — Шейн провела дрожащей рукой по волосам. — Как? Как ты объяснишь, что врал мне? Как объяснишь, что не посчитал нужным сказать мне, что ты президент «Ривертон»? И что был женат? Я верила тебе! Боже, как я могла быть такой дурой?
Вэнс знал, что делать, когда женщина злится. Но как справиться с женщиной в состоянии безысходности, он не знал. Сунув руки в карманы, чтобы ненароком не дотронуться до нее, он ответил:
— Да я бы рассказал тебе…
— Рассказал бы? — Она нервно усмехнулась. — Когда? Когда тебе надоело бы шутить со мной?
— Я не шутил! — возмутился он. — Я хотел тебе рассказать, но всякий раз…
— Не шутил? — В глазах Шейн блеснули злые слезы. — Ты согласился у меня работать. Ты брал у меня шесть долларов в час. Разве это не смешно?
— Мне не нужны были твои деньги, Шейн! Я говорил тебе. Но ты не хотела слушать. Да я… я складывал их в банк на твое имя.
— Да как ты посмел! — вне себя от бешенства закричала она, видя во всем лишь одно предательство. — Как ты посмел со мной играть! Я тебе верила! Я думала, что я тебе помогаю, а ты надо мной смеялся.
— Да не смеялся я! — Потеряв терпение, Вэнс схватил ее за плечи. — И ты это знаешь. Приехал сюда, потому что хотел отдохнуть от своей работы… — Нужные слова не шли ему на ум. — Ты тут ни при чем. Я не думал заводить романы.
— Это разгоняло твою скуку?! — кричала Шейн, пытаясь вырваться. — Ты развлекался с деревенской простушкой, которая верила всему, что ты говоришь? Ради смеха притворялся бедным рабочим? А я, как дура, спала с тобой! — Она всхлипнула. — У меня не было от тебя секретов!
— А у меня, к сожалению, были, — глухо сказал он. — И были причины хранить их.
— Ты знал, как я тебя люблю, как я хочу тебя! Ты использовал меня! — Она закрыла лицо руками. — О боже, какая я дура!
Она рыдала так же безудержно, как раньше смеялась. Не зная, что делать, Вэнс сжал ее в объятиях. Он думал, что если сможет ее успокоить, то сможет и заставить понять.
— Шейн, пожалуйста, послушай меня.
— Нет и нет! — Она прерывисто дышала, не оставляя попыток вырваться. — Я никогда тебя не прощу! Больше не поверю ни единому твоему слову. Отпусти меня немедленно!
— Не отпущу, пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня.
— Нет! Довольно с меня твоей лжи. Я больше не позволю себя дурачить. Все это время, пока я отдавала тебе все, что у меня есть, ты лгал и смеялся надо мной. Я была тебе нужна, чтобы скоротать ночи, пока ты в отпуске.
Вэнс не выдержал и оттолкнул ее. Его лицо свело судорогой гнева.
— Черт возьми, Шейн, ты и вправду дура.
Ее слезы высохли. Она посмотрела на него без всякого выражения. Ничто из сказанного ею до сих пор не ранило его так глубоко, как один этот холодный взгляд.
— Я тебя не знаю, — спокойно сказала Шейн.
— Шейн… — Вэнс обнял ее.
— Убери руки. — Тон ее был бесстрастным. Пальцы Вэнса разжались. Шейн отступила, так что они больше не могли коснуться друг друга. — Убирайся и оставь меня в покое. Я больше не хочу тебя видеть.
Повернувшись, она поднялась по ступеням, вошла в дом, замок в двери щелкнул, и наступила абсолютная тишина.
Внизу под окнами было полно машин, стоявших в пробке из-за непрекращающегося снегопада. Под вывеской универмага напротив краснощекий Санта-Клаус звонил в колокольчик и ухал, когда кто-нибудь бросал монету в его корзину. Все, что происходило на улице, напоминало пантомиму — толстое стекло и прочные стены не пропускали в помещение звуков. Вэнс стоял у окна, спиной к своему просторному кабинету, и смотрел на заснеженный город.
Он провел какое-то время на рождественской вечеринке своей компании. Она сейчас была в полном разгаре в большом конференц-зале на третьем этаже. Когда веселье закончится, все разойдутся по домам праздновать Рождество с родными и друзьями. Он отклонил не менее дюжины приглашений в гости. Одно дело было исполнить свой долг как главы компании, а другое — часами выносить пустую болтовню за столом, где
Прошло две недели. За это время Вэнс разрешил несколько споров по контрактам, составил и подал заявку на строительство нового крыла больницы в Вирджинии и провел собрание директоров, осложнившееся жаркой дискуссией. А еще он прочел кучу документов и распутал одну мелкую корпоративную интригу, которая могла бы его позабавить, если бы не бессонница. Бессонница мучила его наравне с памятью. На этот раз работа не помогала забыться. Мысли о Шейн неотступно преследовали его.
Вэнс отошел от окна и сел за массивный дубовый стол. Стол был чист — ни записки, ни письма, ни контракта. Даже в календаре не было записей. Он подумал, не слетать ли в Де-Мойн, где шло строительство жилого комплекса. Вот бы переполошился айовский филиал! Но потом решил, что нечестно было бы наводить там шороху лишь оттого, что не нашлось другого занятия. Что сейчас делает Шейн?
Он уехал не потому, что был зол. Так ему было бы проще. Он уехал потому, что Шейн этого хотела. Он ее не винил. И это лишь усиливало отчаяние. Почему она должна была слушать его и понять? В ее словах, брошенных ему в лицо, было немало правды. Он лгал ей или скрывал от нее правду. А для Шейн это было одно и то же.
Он обидел ее. Это по его вине у нее на лице появилось выражение беспомощного отчаяния. Непростительно! Вэнс выскочил из-за стола и зашагал по толстому ковру мышиного цвета. Но, черт возьми, если бы она только выслушала его! Если бы она дала ему шанс. Он смеялся над ней? Издевался? Нет же! И будь он проклят, если так спокойно позволит ей превратить самую важную вещь в его жизни в шутку.
«Она высказалась, — думал Вэнс, идя к двери. — Теперь выскажусь я».
— Перестань, не упрямься, — уговаривала Донна Шейн, следуя за ней из музея в магазин.
— Я не упрямлюсь, у меня и правда много дел. Вот, смотри. — Шейн сунула подруге каталог новых приобретений, которые требовалось описать и оценить. — Из-за праздников я ничего не успеваю.
— Ерунда, — отчетливо произнесла Донна и захлопнула каталог. — Ты не останешься здесь одна на Рождество, вот и все, что я знаю.
— Правда, Шейн, — присоединилась к невестке Пэт. — Ты должна увидеть, как Донна и Дейв отгоняют Бенджи от елки. Хотя Донна теперь не та, что прежде. — Она подмигнула будущей матери двоих детей.
Шейн засмеялась:
— Обещаю, что приду завтра. У меня есть сумасшедший подарок для Бенджи. Вы, наверное, не будете со мной после этого разговаривать.
— Послушай. — Донна крепко взяла Шейн за плечи. — Пэт мне доложила, что ты ходишь как в воду опущенная. Да я и сама все вижу, — продолжала она, заметив недовольный взгляд Шейн, обращенный на доносчицу. — Вид у тебя измученный и несчастный.
— Я не измученная, — возразила Шейн.
— Просто несчастная?
— Я этого не говорила.
