рассказал бы тебе сам, если бы не приезд Энн. У тебя был такой потерянный и несчастный вид, что я не решился огорчать тебя еще больше. В ту ночь ты нуждалась в моей поддержке, а не в новых проблемах. — Шейн молчала, но Вэнс знал, что она внимательно слушает. — Ведь ты с самого начала отдавала мне все. Ты возродила меня, и я знал, что брал гораздо больше, чем отдавал.
Она озадаченно взглянула на него.
— Я тебе ничего не давала.
— Неужели? — Он с недоумением встряхнул головой. — А доверие, понимание? Ты снова научила меня смеяться над собой. Может быть, ты не в курсе, как много это значит, потому что тебе не приходилось терять самоиронию. Я пытался с тобой поговорить, когда мы поспорили из-за этого дурацкого гарнитура. Я, кстати, все равно его купил.
— Ты…
— Теперь уже ничего нельзя изменить, — заявил он, обрывая ее изумленный возглас. — Дело сделано.
Она наткнулась на его злой упрямый взгляд.
— Ясно.
— Ясно? — ухмыльнулся он. — Что тебе ясно? Когда ты вот так задираешь вверх подбородок, тебе на все плевать, кроме своей гордости. Ну уж ладно. Нет в жизни совершенства. — Он осторожно шагнул к ней, заложив руки за спину, чтобы ненароком ее не коснуться. — Я не хотел тебя обманывать, но тем не менее обманул. И сейчас я прошу у тебя прощения, даже если ты не можешь принять меня таким, какой я есть.
Шейн потупилась.
— Но я ничего не знаю о президенте «Ривертон». Я знала только человека, который купил дом старого Фарли. — Она подняла голову. — Он был грубый и раздражительный. Свою доброту он прятал глубоко внутри. Но я любила его.
— Интересно, за что? — спросил Вэнс. — Если тебе это нравится, то я могу быть сколько угодно грубым и раздражительным.
Улыбнувшись, Шейн отвернулась и сказала:
— Вэнс, на меня столько навалилось… Если бы у меня было время обдумать, привыкнуть…. Я не знаю. Как подумаю, что ты… — Она растерянно развела руками. — Ведь все было так просто.
— Ты любила меня только потому, что я, как ты думала, был безработный?
— Нет! — с отчаянием воскликнула она. — Но зачем я нужна президенту «Ривертон»? Я даже не умею пить мартини.
— Что за чушь? — возмутился он.
— Не надо, это совсем не чушь, — возразила она. — Я не вписываюсь. Я не научусь элегантности, даже если буду учиться всю жизнь.
— Ты что, с ума сошла? — Разозлившись, он схватил ее и заставил обернуться. — Элегантность! Ради бога, Шейн, что ты несешь? Я по горло сыт такой элегантностью. У тебя какие-то извращенные понятия о той жизни, которую я веду. Но если она тебе не по нраву, то так и быть — я выйду в отставку.
— Ч-что?
— Я сказал, что выйду в отставку.
Шейн смотрела на Вэнса круглыми от изумления глазами.
— А ведь ты не шутишь…
— Конечно нет! Ты думаешь, моя работа для меня важнее, чем ты? Боже, ты идиотка! Ты не кричишь на меня, не требуешь выложить все подробности моего первого брака, не заставляешь меня ползать на коленях, к чему я уже был готов, зато несешь какой-то бред о мартини и элегантности.
Он грубо выругался и уставился в окно. Шейн судорожно сглотнула, усмиряя внезапно подступивший к горлу смех.
— Вэнс, я…
— Заткнись, — велел он. — Ты сводишь меня с ума.
Он схватил пальто, лежавшее на кресле. Шейн испугалась, что он сейчас уйдет, но он только вытащил из кармана конверт и бросил пальто обратно.
— Вот, возьми. — Он протянул ей конверт.
— Вэнс, — снова начала она, но он сунул конверт ей в ладонь.
— Открой.
Решив, что временное отступление ей не повредит, она подчинилась. В конверте лежали два билета на Фиджи. Шейн в немом изумлении уставилась на них.
— Кто-то говорил мне, что хочет поехать на Фиджи в свадебное путешествие, — сказал Вэнс. — Может быть, этот кто-то еще не передумал?
Шейн подняла голову и посмотрела на него. В глазах отразились все ее чувства. Ничего другого ему не требовалось, чтобы сжать ее в объятиях.
— Как я по тебе соскучилась, Вэнс, — бормотала Шейн, пока он жадно целовал ее. — Пойдем скорее наверх.
Он уткнулся лицом ей в шею.
— Угу. Но ты так и не сказала, берешь ли ты меня с собой на Фиджи. — Его руки проникли ей под свитер, пальцы скользили по теплой мягкой коже. Он застонал, увлекая ее на пол.
— Вэнс, твой костюм! — воскликнула Шейн, задыхаясь от смеха. — Подожди. Пойдем лучше наверх.
— Больше ни слова, — приказал он и накрыл ее губы своими. И тут до него дошло, что она дрожит не от страсти, а от смеха. Подняв голову, Вэнс заглянул в ее веселые глаза. — Черт тебя возьми, Шейн. Я же хотел заняться с тобой любовью.
— Ну, давай тогда хотя бы снимем галстук, — хохотала она. — Извини, Вэнс, но это ужасно смешно. Ты спрашиваешь меня, возьму ли я тебя на Фиджи, а я пока даже не сделала тебе предложение…
— Ты не сделала мне предложение?
— Да, — радостно подтвердила она, — у меня были такие планы, хотя я знала, что придется умасливать твое раненое самолюбие. Я ведь думала, что ты безработный.
— Самолюбие, — хмыкнул Вэнс.
— Да. Но теперь, когда ты, оказывается, такая важная шишка… Ого! Это натуральный шелк! — воскликнула она, развязывая узел галстука.
— Натуральный, — подтвердил он. — И что же теперь, когда ты знаешь, что я важная шишка?
— Как что — должна хватать тебя скорее!
— Неужели? — Он больно укусил ее за ухо.
Шейн обвила руками его шею.
— И даже если я откажусь пить мартини и быть элегантной, я все-таки буду очень хорошей женой для… как ты называешься?
— Сумасшедший.
— …для президента корпорации, — заключила она и громко чмокнула его в щеку. — Когда мы улетаем на Фиджи?
— Послезавтра.
Вэнс подхватил Шейн на руки, а потом перекинул ее через плечо.
— Что ты делаешь? — закричала она.
— Несу тебя наверх, чтобы заняться с тобой любовью.
— И ты думаешь, что невеста президента «Ривертон» потерпит такое обращение?!
— Подожди, ты не то еще узнаешь, — пообещал он.
Шейн изо всех сил шлепнула его по спине.
— Вэнс, серьезно тебе говорю: отпусти меня!
— Я уволен?
— Да!
— Отлично! — Вэнс покрепче обхватил ее колени и стал подниматься по лестнице.
