попросил провести свои дознания. Венецианский консул проявил большую склонность помочь, чем остальные, но даже и ему не удалось ничего выяснить. — Уилл устало пожал плечами. — Беда в том, что каждый квартал живет, отгородившись, считая всех остальных чужаками. Я предложил великому магистру объявить награду за любые сведения о преступнике. Он согласился, и мы послали по городу глашатаев.
— Да, Никколо говорил об этом на днях.
— Это хорошо. По крайней мере люди узнали. — Уилл потеребил бороду. У него имелась такая привычка теребить бороду, когда он был чем-то озабочен. — Может, кто-нибудь объявится. Если нет, то я уже не знаю, что делать. Наверное, великий магистр зря проявил ко мне милость.
Элвин потянулась, оторвала его руку от подбородка.
— Перестань. А то скоро от твоей бороды ничего не останется. — Сказано это было мягко, без тени назидательности. — А магистр вознаградил тебя за старания. Но ты всегда такой, Уилл. Как только у тебя случается что-то хорошее, ты сразу начинаешь гадать, когда это у тебя отнимут. — По взгляду Уилла она предположила, что он сейчас вспомнил тот день, когда его посвятили в рыцари. В этот же день он узнал о гибели отца и потерял ее. Понимая это, Элвин все же продолжила: — Ты не можешь постоянно побеждать, никто не может. Случаются и промахи. А тебе нужно, чтобы всегда все были довольны. Это похвально, но не надо так себя изводить.
— Послушай, — Уилл сжал ее руку, — я пришел повидаться с тобой, а не обсуждать мои промахи. — Он переплел пальцы с ее пальцами и плотно прижал ладонь к ее ладони.
Элвин не ответила, только придвинулась ближе, потом наклонилась его поцеловать.
Уилл закрыл глаза. Нежное прикосновение ее губ заставляло забыть обо всем на свете. Через секунду они слились в поцелуе. Он перетянул ее к себе на колени. Белое платье съехало, обнажив бедра. Боже, казалось, целая вечность прошла с их последней встречи. Они разъединились. Элвин посмотрела ему в глаза, проведя пальцами по волосам и дальше вниз по шее к голубой пульсирующей жилке, вызывая у него дрожь во всем теле.
— Я скучала по тебе, — прошептала она, снова припадая к его губам.
Уилл погладил ее бедро, затем переместил руку снова на талию. Но Элвин вернула ее обратно на бедро, под складки платья. Биения их сердец слились в одно. Оторвавшись от ее губ, Уилл начал покрывать поцелуями шею. Опьяненный наслаждением, он приоткрыл глаза и увидел, что в дверном проходе кто-то стоит.
— Боже!
— Что? — Элвин резко выпрямилась. Проследила за его взглядом и увидела Катарину.
Уилл поднялся. Элвин оправила платье и подбежала к девочке. Сказала что-то по-итальянски, затем выставила ее за дверь. Катарина захихикала.
Через несколько секунд Элвин вернулась.
Уилл расправил тунику, стал надевать мантию.
— Ты уходишь? — спросила она.
— Да. Пока нас здесь не застали твои хозяева. Иначе тебя прогонят из дома, а у меня отберут мантию. — Он набросил на плечи плащ.
Элвин подошла к нему:
— Уилл, нет повода для тревоги. Катарина не пошла сегодня с матерью на базар. Сказала, что будет играть в своей комнате. Наверное, видела, как ты входил.
— А что, если она расскажет своему отцу? — спросил Уилл. — Если в Темпле кто-нибудь узнает, я…
— А что, там никто не знает?
— Только Робер и Саймон, мои близкие друзья.
— А Эврар?
— Старик весь погружен в себя. Он бы не заметил тебя, даже если бы ты явилась в прицепторий и прошла обнаженной по двору.
Элвин озорно улыбнулась. Образное выражение Уилла ей понравилось.
— Могу поспорить, это он бы заметил.
— Элвин, я серьезно. С Катариной мы теперь больше не найдем уединения.
— Мы бы нашли уединение, — ответила она. — Если бы стали мужем и женой и жили в собственном доме. Нам не пришлось бы встречаться урывками. Мне не приходилось бы задабривать горничную подарками, чтобы она молчала, и оставлять лоскут ткани на окне, чтобы предупредить тебя, что заходить нельзя. Мне не пришлось бы тревожиться, когда ты долго не приходишь.
Уилл вздохнул:
— Ты же знаешь, что это невозможно.
Наступило молчание. Они стояли и смотрели друг на друга. Затем Элвин покачала головой:
— Я думала, мы совсем не так проведем сегодня время.
Она подошла к столу, достала из ящика маленький кожаный кошель.
— Давай руку.
— Элвин…
— Давай, — приказала она.
Уилл протянул ладонь, и она вытряхнула на нее содержимое кошеля. Серебряный кулон в виде диска на тонкой цепочке. На диске был изображен Святой Георгий, поражающий змея.
— Как красиво. — Он посмотрел на нее. — Что я сделал, чтобы заслужить такой подарок?
Она пожала плечами:
— Ты стал коммандором.
— Но у меня нет ничего подарить тебе.
— Пустяки.
Поднявшись на цыпочки, Элвин надела ему кулон на шею:
— Теперь он будет тебя защищать.
— Спасибо, — пробормотал Уилл.
Она нежно поцеловала его в губы.
Он крепко прижал ее к себе.
— В следующий раз мы проведем время лучше. Обещаю.
Выйдя из дома, Уилл направился вдоль улицы Виноделов к воротам квартала. Здесь, как всегда, было тесно. Уличные торговцы, прохожие, толкавшие ручные тележки, пинавшие упирающихся осликов. Беззубые женщины и чумазые дети, просившие подаяния. Группы мужчин, обсуждавших свои дела. С протянутых между домами веревок свисало выстиранное белье. Неподалеку в мусоре рылись свиньи. Аромат свежего хлеба из пекарен смешивался с острым запахом гашиша и ароматами из винных лавок. Море звуков и запахов, манивших, возбуждавших и отталкивавших одновременно.
Уилл обдумывал, что нужно сделать сегодня до вечерни. Сначала проверить, во всех ли кварталах побывали глашатаи. Потом ему надлежало предстать перед маршалом и великим магистром и, наконец, обязательно надо было повидаться с Эвраром. Он не посещал его уже несколько дней. Капеллана сильно тревожил король Эдуард. Уилл написал письмо Гарину. Теперь оставалось только ждать. Пройдут месяцы, прежде чем оно достигнет берегов Англии.
Почти у самых ворот Уилл почувствовал, будто его кто-то тянет за плащ. Он развернулся, уверенный, что это карманник. Так оно и было. Воришкой оказался мальчик лет семи. Он вскрикнул, когда Уилл ухватил его за шиворот и поднял. Приглядевшись, Кемпбелл сообразил, что этот мальчик ему знаком.
— Я тебя узнал, ты был на пристани. — Уилл зажал его крепче. — Когда прибыл великий магистр.
— Отпусти меня, — плаксиво крикнул в ответ парнишка на ломаном латинском. — Больно!
— Ты опять убежишь.
— Не убегу! Я следовал за тобой много часов. Сегодня утром я пришел к Темплу, хотел войти. Потом увидел тебя и пошел следом. Ты вошел в дом, и я ждал. Я… — Ребенок осекся, затем выпалил: — Я хотел тебе кое-что рассказать.
Уилл внимательно его рассмотрел. Худенький, изможденный, усталые глаза. Рваная туника.
— Как тебя зовут? — спросил Кемпбелл, теперь уже мягко.
