профессиональных проблем. Нельзя забывать, что оборонительная теория Бека неоднократно подвергалась критике со стороны молодого поколения генштабистов. Молодежь привлекала наступательная политика.
Главнокомандующий сухопутными войсками и Генеральный штаб обнаружили, что их сфера властных полномочий резко сократилась, и ни Браухич, ни Гальдер не могли с этим ничего сделать. После бескровных побед над Австрией и Чехословакией авторитет Гитлера достиг небывалых высот. Гитлер, несмотря на то что в армии существовал инспектор по фортификационным сооружениям, а в Генеральном штабе был специальный технический отдел, отклонил детально разработанную программу Браухича по укреплению линии Зигфрида, рассчитанную на несколько лет. Надзор за ведением фортификационных работ на западе Гитлер передал члену партии доктору Тодту, который до настоящего времени занимал должность инспектора дорог. Организация Тодта (ОТ) создавалась в расчете на то, чтобы стать инженерной армией, существующей бок о бок с армией саперов, – еще один пример дробления полномочий.
Гитлер упорно проводил единственно возможную, с его точки зрения, политику. Ни одна организация не должна обладать слишком широкими полномочиями, а для этого необходимо создавать дублеров и конкурентов. И кроме того, программа Браухича не устраивала его беспокойную натуру. У него было предчувствие, что надо торопиться, он объяснял Нейрату: «Я не могу слишком долго ждать».
Протесты Браухича были бесполезны, а Гитлер к тому же предпринял все усилия, чтобы еще больше осложнить положение Браухича. Во-первых, было раз и навсегда покончено с принципом коллективной ответственности, который вновь ввел Бек, и правом Генерального штаба напрямую обращаться к главе государства, принцип, на основе которого Гнейзенау создал Генеральный штаб. Офицеры Генерального штаба могли теперь пользоваться только обычными каналами для передачи необходимой информации. Минули времена, когда, как при Мольтке, высокопоставленные офицеры могли высказывать собственное мнение. Роль генштабиста, согласно руководству Генерального штаба за 1939 год, сводилась к обязанностям советника, помощника и исполнителя, но не командира. Перед принятием оперативного решения командующий должен советоваться с начальником Генерального штаба, но, если начальник Генерального штаба не согласен с планом командующего, он все равно должен всячески способствовать выполнению этого плана.
21 октября Верховное командование вермахта получило приказ Гитлера приступить к подготовке планов по оккупации остававшейся свободной территории Чехословакии. Это было откровенным вторжением в сферу компетенции Генерального штаба, из ряда выходящим событием. Поначалу отдел национальной обороны ОКВ просто принимал и передавал начальнику ОКВ планы, подготовленные Генеральным штабом, а потому сотрудники отдела заслужили у Гальдера прозвище «плагиаторы». Но при «капрале Гитлере» все шутки, касающиеся ОКВ, мгновенно вышли из моды.
Зимой 1938 года Гитлер пошел еще дальше и приказал Генеральному штабу прекратить заниматься планами подготовки к будущей войне и сконцентрировать все внимание на формировании и обучении армии. В первый момент Генеральный штаб увидел в этом искреннее желание Гитлера к установлению мира. На самом деле Гитлер просто не доверял Генеральному штабу и стремился ввести его в заблуждение. Довольно странно, что планируемый государственный переворот остался нераскрытым, и Гитлер так никогда и не узнал, как близок он был к гибели в 1938 году. Но своим звериным чутьем он чувствовал присутствие опасности и теперь упорно двигался к намеченной цели, стремясь свести функции Генерального штаба к рутинной работе.
Такова была общая тенденция того времени. Ни один чиновник не знал, чем занимается другой. Отдел отделялся от отдела непроницаемыми стенами. В близком окружении Гитлера не было высокопоставленных офицеров, и никто не мог даже предположений делать относительно того, что творится в голове фюрера. Позже Кейтель жаловался, что Гитлер сознательно сбивал всех с толку. В Нюрнберге Редер заявил, что Гитлер всегда знал, чего он хочет, а вот другие были лишены подобной привилегии. Мартовские события все поставили на свое место.
Заявляя во всеуслышание о поддержке словацкой независимости, Гитлер под предлогом угрозы нападения с воздуха приступил к аннексии Чехословакии. Преемника Бенеша, доктора Эмиля Гаху, вызвали в Берлин и силой заставили подписать соглашение, на основании которого рейх стал осуществлять протекторат над Богемией и Моравией. Председатель несуществующего тайного совета министров фон Нейрат стал протектором, и Словакии позволили наслаждаться независимостью под крыльями германского орла. Весьма сомнительная честь!
Незадолго до окончания чехословацких событий Гитлер принял в рейхсканцелярии инструкторов из Военной академии. Один из присутствующих отметил, что Гитлер, поначалу казавшийся утомленным, принял возбуждающее средство, по всей видимости, одно из тех, которыми его снабжал профессор Морелль. После этого Гитлер оживился и заявил, что, если что-то идет прямо в руки (это «что-то» было, конечно, Чехословакией), он, естественно, не отказывается. Так бы на его месте сделал любой. Затем он с искренним ликованием объяснил (он даже подпрыгивал от возбуждения), как измывался над Гаху и заставил принять свои условия. Так он поступит с каждым государственным деятелем, заявил фюрер, который воспротивится его воле.
Когда 15 марта немецкие танки двигались по замерзшим дорогам Богемии к Праге, можно сказать, что это было началом финального акта развернувшейся драмы. Еще совсем недавно Гитлер гарантировал независимость государства, в которое вторгался, а теперь весь мир узнал, что никакие торжественные обещания Гитлера ничего не стоят.
События развивались с ужасающей быстротой. Италия захватила Албанию. Польша отказалась от предложения Гитлера разделить Украину в обмен на польский коридор. Англия, быстро усвоившая мюнхенский урок, выступила с серией гарантий в отношении Румынии, Греции и, в первую очередь, Польши. А затем наступило 28 апреля, ставшее для Германии днем англо-германского морского соглашения.
В этот день Гитлер выступил в рейхстаге с речью, в которой осудил Польшу, Англию и президента Соединенных Штатов, который был настолько бестактен, что призывал его уважать свободу малых народов. Однако не это было самым главным в выступлении. Англо-германское морское соглашение – вот что занимало все его помыслы. Соглашение, проложившее путь для грандиозного проекта, связанного с перевооружением (так называемый план «Z»), который предусматривал строительство десяти крупных боевых кораблей, четырех авианосцев, ста пятидесяти восьми эсминцев, порядка двухсот пятидесяти подводных лодок и около шестидесяти других военных кораблей.
3 апреля Гитлер приказал Кейтелю готовить нападение на Польшу; операция получила название «Вайс». Соответствующие распоряжения незамедлительно были направлены Верховному главнокомандующему сухопутными войсками и начальнику Генерального штаба. Кейтель был полон дурных предчувствий. Он отдавал себе отчет, что Германия не готова к военным действиям. Даже Кейтель не мог сказать, когда Германия наконец-то сможет вступить в войну. На Нюрнбергском процессе он заявил, что генералы не хотели войны. Они вынужденно выполняли приказы фюрера, и после победы в Мюнхене стало невозможно противиться его воле.
Полученные директивы повергли Генеральный штаб в состояние шока. Ведь в конце года Гитлер сам распорядился прекратить разработку планов будущей войны. Штабисты почувствовали обиду и возмущение. Сначала Гитлер воспользовался армией, чтобы оказать давление на Чехословакию, а теперь он собирался действовать точно таким же образом в отношении Польши.
Скоро стало совершенно ясно, что Гитлер не собирается останавливаться на достигнутом. В апреле он выступил перед высокопоставленными офицерами и объяснил, что в случае конфликта с западными державами нельзя рассчитывать на нейтралитет Польши. Значит, не остается ничего другого, как устранить Польшу. А это означало кровопролитие, поскольку нельзя было надеяться на повторение мюнхенского варианта.
Сразу же на повестке дня встал вопрос о Советской России; началась ожесточенная борьба за завоевание ее благосклонности. Никому не приходило в голову, к каким гибельным последствиям приведет сделка между Германией и Советским Союзом в отношении Польши. Папен, назначенный послом в Турцию, изложил свои опасения Кейтелю и Браухичу и настойчиво утверждал, что любая попытка разрешить проблему польского коридора силой приведет к мировой войне, в которой Германия окажется в
